Святой Лейбовиц и Дикая Лошадь

Дыхание теплого ветра чинук с гор растапливало снег, и он исчезал на глазах. Держа путь к северо-востоку, Чиир Хонган огибал бедные сельские поселения, тянувшиеся вдоль русла Кенсау. В Побии он вооружился тяжелым арбалетом и колчаном со стрелами. Кардинал вручил ему свой двуствольный револьвер и купил у кочевых торговцев неподкованного жеребца, но Чиир Хонган хотел избежать возможных неприятностей при встречах с соплеменниками Чернозуба, которые в это время года обрабатывали орошаемые земли под посадки картофеля, кукурузы, пшеницы и подсолнечника; возделывая угодья крупных землевладельцев, среди которых был и архиепископ Денвера, они жили в укрепленных убежищах из камня, обложенного дерном. По ошибке они могли принять его за разбойника из числа Кочевников, что и случилось с ними при посещении деревушки джинов. Земли тут были бедные, но неустанными трудами их заставляли плодоносить. Подходило время посадок, и на полях было полно людей и тяглового скота, так что он, забираясь повыше, избегал протоптанных дорог, но оставлял за собой приметы, по которым отец Омброз и-Лейден и перебежчик из Тексарка легко могли бы найти его.

Агенты Тексарка постоянно курсировали вперед и назад от телеграфной станции к юго-востоку от Побии, и посему Хонган путешествовал в одиночку, пока не забрался в глубь коровьих пастбищ Диких Собак, где и остановился, поджидая остальных. Когда он услышал, как с севера приближаются всадники, то, отвернув от проложенной тропы, скрылся вместе с конем в глубокой промоине. Там он и замер в ожидании. Когда голоса смолкли вдали, он, оставив коня, вылез из промоины и стал внимательно прислушиваться к ветру с юго-запада. Припав ухом к земле, он поднялся и заполз в пространство между двумя валунами, где его можно было заметить только с тропы, тянувшейся прямо под его укрытием. Издалека доносились голоса.

— Ясно, что этим путем прошли три лошади.

— Но не обязательно все вместе. И подкована была только одна.

— Она могла принадлежать капитану Лойте.

— Никогда не называй этого предателя капитаном! Он продал и честь, и звание ради дырки меж ног шпионки Кочевников.

Говорившие пользовались ол’заркским. Хонган вложил стрелу в желобок арбалета и натянул тетиву. Первый всадник рухнул с седла, когда стрела пробила ему горло. Хонган прыгнул вперед и выстрелом успел сшибить с седла второго всадника, вскидывавшего мушкет. Разрядив второй ствол, он обменялся пулями с третьим всадником, но оба стрелка промахнулись. Оставшийся в живых развернулся и ускакал. Военные действия между Кочевниками и империей длились не менее семидесяти лет, но таких открытых стычек было немного, и завязывались они только тогда, когда имперские силы вторгались на эти земли.

Святой Сумасшедший перезарядил пистолет и завершил дело, прикончив раненого, после чего, сев в седло, поймал двух лошадей, оставшихся без хозяев. Обыскав седельные сумки, он нашел доказательства, в которых нуждался: всадники были агентами. Отпустив лошадей, он вернулся к трупам и обшарил их карманы в поисках документов. Гневаясь на самого себя, он посмотрел на следы лошади перебежчика. Зная, куда они направлялись, он не заметил их, потому что не искал.

Снова сев в седло и чувствуя теплый ветер, все так же дующий ему в спину, он поскакал за священником и его гостем. Его собственная война с Тексарком началась давным-давно и никогда не кончится. Он поклялся продолжать ее именем своего предка Дикого Медведя и призвал в свидетели Пустое Небо и Святую Деву. Он ехал по следам весь день и добрую часть вечера в глубоких сумерках. Луна вышла только ближе к утру. Ел он урывками и, не разводя костра, приготовился провести ночь, слушая уханье сов и завывание диких собак, которых простаки называли волками и страшно боялись. Стреножив лошадь и развернув на ночь одеяло, Хонган, держась на расстоянии пяти или шести футов от места ночевки, неторопливо обошел защитный круг, каждые несколько шагов метя его струйкой мочи. Место ночевки будет в безопасности, поскольку в таких случаях животные обычно не досаждают спящему человеку, разве что чувствуют запах крови или болезни. Только раз в течение ночи он почувствовал, что к нему подбираются мародеры. Выпроставшись из-под одеяла, он вскочил на ноги и издевательски рявкнул. Раздался хор разочарованных воплей, и при свете звезд вниз по склону холма прыснули несколько темных теней. Сон покинул его, и остаток ночи он пролежал в грустных мыслях о мертвецах, которых этим днем оставил по себе.