Святой нимб и терновый венец

– Вот снимок, также из журнала «Nature», запечатлевший кусок плащаницы, отосланный в Лозанну. Как видите, госпожа комиссар, в середине на ткани имеется углубление, похожее на крошечную дырку. Но в описании образцов, изъятых из плащаницы в Турине, никакого упоминания о дырке нет! Сначала я думал, что она возникла при извлечении куска материи из капсулы в лаборатории – например, ее проделали острые края пинцета. И обратился за разъяснениями в швейцарскую лабораторию. Ее представители категорично отмели предположение о том, что повреждение вызвано их действиями, и уверили меня, что дыра была на куске материи, предоставленном в их распоряжение, с самого начала. И причин не верить швейцарцам у меня нет. Более того, углубление – не механическое повреждение, а, по словам представителей лозаннской лаборатории, дефект, возникший при создании самого полотнища. Но откуда взялась дырка, которой не было?

Брамс вздохнул.

– Пойдем далее. Лаборатории в конце октября прислали свои выводы в Ватикан, а в начале ноября они были оглашены. Все три инстанции сошлись во мнении, что плащаница создана в период с 1260 по 1390 год. Вас ничто не настораживает? Отчего такой разброс в датах? Возраст образца, принадлежавшего якобы плащанице, равнялся, по мнению Лозанны, 660—670, по заявлению американцев из далласской лаборатории – не более 640—650 лет, а согласно выводам англичан – 750—760 годам. То есть разница более чем в сто лет! При чтении статьи в «Nature» меня поразило то, что датировка куска из плащаницы совпадает в эксперименте Кембриджа с датировкой контрольного образца номер три. Причем даты не просто совпадают: они идентичны! В качестве контрольных образцов были предложены частицы бинтов, в которые была завернута египетская мумия конца первого века до нашей эры, а также два погребальных савана, один – десятого века, другой – конца тринадцатого или начала четырнадцатого. И этот последний образец, получается, идентичен образцу Туринской плащаницы.

– И как такое может быть? – спросила изумленная Элька.

– Все указывает на то, что Ватикан намеренно затягивал проведение экспертизы, потому что ему требовалось время, чтобы найти образцы ткани, которые можно было бы выдать за плащаницу. Становится понятно, почему церковь так рьяно настаивала на расщеплении всех образ-цов на волокна – тогда обман стал бы незаметным! Вот почему в Даллас отправилось два куска вместо одного: большего раздобыть не удалось. И при этом один кусок незначительно старше, чем другой. Как такое может быть, если их отрезали, по официальной версии, от одного полотнища? И еще обратите внимание: узоры кусков тканей, фотографии которых помещены в статье, не совпадают с фотографиями плащаницы. Вот, взгляните!

Элька посмотрела на изображение нескольких образцов и медленно произнесла:

– Они очень похожи, не спорю, но явно имеют разное происхождение!

– А как вам такая деталь: если сложить все четыре куска якобы от плащаницы воедино, то единого целого не получится! – сказал Брамс. – Только два из них обладают сходными краями, а два других, без сомнения, отрезаны от совершенно иных полотнищ. Это снова доказывает: Ватикан приложил неимоверные усилия, дабы подделать результаты. Поэтому-то и было в срочном порядке сокращено количество лабораторий с девяти до трех: наскребли ткани только для трех лабораторий, но никак не для девяти. Да к тому же по ошибке кусок ткани, идентичный контрольному образцу, направили в Кембридж под видом плащаницы. Эти дилетанты в рясах даже организовать как следует фальсификацию не смогли!

Комиссарша, которая вначале скептически относилась к выводам Брамса, уже не сомневалась в том, что «профессор», тип, вне всяких сомнений странный и склонный к аферам, на сей раз говорит чистую правду.

– Вы пытались донести свои сведения до Ватикана? – поинтересовалась Шрепп.

– Увы, да! – сказал Карл Брамс. – Я восемь раз писал в статс-секретариат и не получил ответа. Обратился лично к кардиналу Морретти, и ответа тоже не последовало. Кстати, кардинал через две недели после оглашения результатов радиоуглеродного анализа объявил о своей отставке и покинул Турин, запершись в своем тосканском поместье. Мавр сделал свое дело – мавр может уйти! Написал я и кардиналу Плёгеру, нашему с вами соотечественнику, главе конгрегации по делам вероучения. И получил вежливый ответ от его секретаря: «Кардинал просит вас обращаться по всем вопросам, связанным с изложенной вами проблемой, к профессору Ринальди». Какой гениальный по своей информативности совет! На мои иные письма Плёгер решил просто не отвечать. О, если бы я знал, что своей неуемностью я разбужу спящих псов! Меня пытались убить, и сделано это было по заказу кого-то из Ватикана. Ведь я пригрозил, что обращусь к самому папе Адриану, который публично заявил: он не сомневается в том, что плащаница – подлинная. А всего несколько дней спустя папа впал в кому. Кстати, вам известны слухи, согласно которым святого отца нашли с пробитым черепом в собственном кабинете?

– Это же был инфаркт... – неуверенно произнесла Элька.

Брамс отмахнулся: