Святой остров

Гурфинкель, ставший по прибытии в Одессу крайне подозрительным, обратил своё пристальное внимание на речь афроамериканца, в последнее время ставшую вдруг более правильной, хотя и не всегда. Создавалось впечатление, что Перси время от времени забывал коверкать английские слова, но, спохватываясь, ловко вворачивал что-то типа «твоя моя не понимать». Странно было всё это, но Миша благоразумно промолчал. В конце концов, это личное дело Мочалки. Негры, они вообще все с причудами. Взять, к примеру, Майка Тайсона, с его гастрономической слабостью к ушам соперников, или того же Пеле, «Виагру» на старости лет рекламирующего.

Кошмар! Одним, словом, всюду одни психи.

К слову сказать, Миша был единственным в их бравой троице, кто почти в совершенстве владел русским языком, и потому главенствующая роль в их маленьком отряде как-то незаметно перекочевала к нему.

Чуть отойдя от гостиницы, иностранцы сразу же были атакованы настырным полным субъектом с жуликоватыми, маленькими, постоянно бегающими глазками.

– О, вы, наверное, впервые в Одессе? – закричал он, хватая Лоуренса за рукав камуфлированной рубашки. – Я Моня Шулкевич, меня здесь все знают. Вам квартира не нужна?

– Нет, не нужна, – резко ответил Миша на чисто русском языке, сразу возненавидев собрата по крови. – Вы что, ослепли? Мы же вышли из гостиницы!

– О, вы говорите по-русски? – восхитился настырный толстяк. – Какая прелесть, никогда бы не подумал. Вам такси не нужно? Или гид?

– Ху из зыс? – удивился Бумба, обращаясь к Мише.

Гурфинкель пожал плечами.

– Крэйзи одессит, – небрежно ответил он.

– За чисто символическую плату, – продолжал Моня Шулкевич, не выпуская рукава Лоуренса, – я проведу вас по самым живописным местам Одессы: Потёмкинская лестница, знаменитый «Гамбринус», лучшие публичные дома…

«Ага», – Миша задумался.

– Otvali, – грубо ответил Бумба, пихая Моню коленом под зад.

Но наглый одессит ничуть не обиделся.

– Идёмте скорее. У вас с дороги точно пересохло горло. Я знаю, где подают холодное пиво.

Гурфинкель перевёл.

Друзья переглянулись.

– Вертолёта прибудет завтра, – задумчиво изрёк Лоуренс. – Твоя, ваша и моя вполне хватать время немного развлечься.

– Давай, веди нас к пиву, – скомандовал Моне Миша. – И если оно не будет холодным, пеняй на себя.

– Да боже ж мой! – обрадовано воскликнул одессит. – Или Моня не знает, шо такое холодное пиво! Идёмте здесь. Совсем рядом.

Пиво, действительно, было холодным и на редкость вкусным.

Забегаловка, в которую их привёл Моня Шулкевич, называлась «Шаланда Кости», и её мрачные посетители, среди которых преобладали в основном матросы, напоминали массовку к фильму «Остров сокровищ». Физиономии у всех были, как и ожидалось, зверские и перепитые.

Выпив пива, иностранцы ретировались от греха подальше, а наблюдательный Миша Гурфинкель заметил алчный блеск в глазах Мони, когда Перси Лоуренс доставал бумажник полный зелёненьких долларов.

На улице было нечем дышать. Солнце палило так, что слова Бумбы по поводу того, что Украина находится в Новой Гвинее, обретали свой бредовый смысл.

– Ну и куда теперь? – спросил Миша, с завистью глядя на проводника, который, несмотря на свою, мягко говоря, плотную комплекцию, совсем не потел.

«Антиперспирант „Рексона“, – мелькнуло в голове у Гурфинкеля. – Никогда не подводит. Тьфу ты, что за бред?»

– Пожалуй, – сказал Моня Шулкевич, по хозяйски заложив руки за спину, – вам не мешало бы посетить Одесский Привоз.

– Привоз?

– Ну, базар, – пояснил проводник.

– Маркет, – перевёл Миша. – Биг маркет.

– О' кей, – Персиваль с Бумбой кивнули.

Маркет оказался поблизости и был он очень даже «биг». Особенно поражало наличие на рынке шустрых личностей с бегающими глазами, очень сильно напоминающих их гида Моню.

– Шо вас конкретно интересует? – спросил проводник. – Таранка? Помидоры с баклажанами? Брынза? Экстремальная порнография? Наркотики? Или, может быть, собрание сочинений Ленина в пятидесяти пяти томах?

Гурфинкель недоумённо вытаращился на одессита.

– Не удивляйтесь, – усмехнулся Моня, – мне всякая клиентура попадалась. Скажем, американцы покупают порнографию с крупным рогатым скотом, китайцы – фотографии с Мао, африканцы выкладывают зелёные за собрания сочинений классиков марксизма-ленинизма, французы ищут редкие издания «Камасутры» под редакцией самого Неру. Здесь нечему удивляться. В Одессе, как в Греции, есть всё.

Гурфинкель с трудом, но всё же перевёл тираду Мони на английский. Друзья ошарашено переглянулись.

– Ni figa sebe, – сказал Бумба.

– О, вы тоже знаете русский? – внезапно скис проводник.

– Спроси, Михаил, – вдруг сказал Лоуренс. – А можно ли у них здесь купить артефакты? Ну, всякие там древние ошметки.

Гурфинкель спросил.

– Ша! – воскликнул Моня. – Шо ж вы сразу не сказали, шо вы интересуетесь археологическими раскопками. Идёмте, мой тесть как раз торгует именно тем, шо вам нужно, его лавка находится в конце вон того ряда. Иностранцы заинтриговано последовали за одесситом.