Святой против Льва. Иоанн Кронштадтский и Лев Толстой: история одной вражды

Тем не менее, читая тексты начала XX века, подразумевая под этим словом не только статьи и книги, но дневники и частную переписку, в том числе и священников, и высших церковных иерархов, мы крайне редко встречаем в них слово «отпадение». Все, буквально все писали именно об отлучении! Почему? Да потому что все прекрасно понимали, о чем идет речь. «Определение» Святейшего Синода от 20–22 февраля 1901 года было актом отлучения подданного православной империи от православной Церкви со всеми вытекающими из этого и каноническими, и юридическими, и просто человеческими последствиями. Другое дело, что канонические последствия Толстой для себя не признавал, а юридические последствия ему тогда не грозили из-за его исключительного положения в стране.

Это прекрасно понимали все люди в России начала XX века, от простого мужика до обер-прокурора Синода, от социалистов до черносотенцев, от писателей и журналистов до батюшек и митрополитов. А именно: этим «Определением» Толстой был объявлен персоной нон грата в пределах православного государства до того момента, пока он не раскается в своих убеждениях.

Но ведь Толстого никто не казнил, не сажал в тюрьму, не отправлял в Сибирь и даже не высылал в Англию, как его друга В.Г.Черткова. Он сидел в своей Ясной Поляне и продолжал писать о Церкви в еще более резких выражениях, чем до «Определения». Так говорит современный человек, опять-таки не понимая того, что понимали почти все люди в начале XX века. Самого Толстого не казнили, на сажали и не ссылали. Но сажали в тюрьмы и ссылали на Кавказ и в Сибирь тех, кто разделял его взгляды. И это было худшей казнью для Толстого, которая была придумана Победоносцевым, с его иезуитским мышлением, но которая принесла совсем не те плоды, на какие он, вероятно, рассчитывал. Запрещение религиозных (и не только религиозных) произведений Толстого к публикации в России и преследование тех, кто эти вещи распространял, способствовали широкой популяризации идей Толстого, в которых видели скрываемую от народа государством и официальной Церковью правду.

Настоящим популяризатором Толстого был не Чертков, а Победоносцев. Только благодаря ему достаточно сомнительные и уж, во всяком случае, не характерные для эстетики Толстого «Крейцерова соната» и «Власть тьмы», которые вполне искренне не понравились многим почитателям толстовского художественного гения, оказались наиболее обсуждаемыми. Только благодаря тому, что на религиозные произведения писателя, начиная с его еще довольно невинной «Исповеди», был наложен цензурный запрет, эти крайне многословные, тяжеловесные, а порой и просто невыносимые на художественный взгляд сочинения становились модными.

Видные церковные лица – архимандрит Антоний (Храповицкий), архиепископ Херсонский и Одесский Никанор (Бровкович), архиепископ Харьковский и Ахтырский Амвросий (Ключарев), архиепископ Казанский и Свияжский Павел (Лебедев), известные священники, преподаватели духовных академий спорили со взглядами Толстого начиная уже с 1883 года, когда еще ни одно из его религиозных сочинений не было напечатано даже за границей. Библиография статей и книг, написанных о «религии Толстого» еще до 1901 года, насчитывает порядка двухсот наименований.

После публикации в журнале «Церковные ведомости» от 24 февраля 1901 года «Определения» об отпадении Толстого от церкви поток церковной публицистики не только не уменьшился, чего вроде бы следовало ожидать (о чем говорить, если человек отпал?), но вырос в геометрической прогрессии, потому что появился повод говорить еще и об «отпадении», которое почему-то упорно называли «отлучением». Эта характерная ошибка вкралась даже в третье издание сборника статей «Миссионерского обозрения», составленного советником В.М.Скворцовым, «По поводу отпадения от церкви гр. Л.Н.Толстого», где в разделе «Содержание» книга названа «Сборником статей по поводу отлучения гр. Толстого».

При этом ни о какой публичной защите воззрений Толстого до 1905 года не могло быть речи.