Святой: русский йогурт

Немец, совладелец предприятия, Вольфганг Штеер, находился в Берлине. Хотя Бокуну казалось, что он вездесущ. Компаньон поляка мог позвонить в течение суток из Брюсселя и Амстердама, портового города Киль и под вечер с перехода на польско-германской границе. Работал Вольфганг по-немецки самозабвенно. Поляк, напротив, стал сдавать под напором возникших трудностей.

Бизнес хирел. Кто-то весьма могущественный вставлял палки в колеса фирме Спыхальского. Надежные клиенты «пробрасывали». Несколько партий товара по наводке конфисковали суровые товарищи из Управления по борьбе с экономическими преступлениями.

— Меня заказали! — утверждал распустивший нюни поляк, но объяснить внятно свои подозрения не мог.

Анджея точно подменили. Он начал бояться далеких переездов, самолетов, внезапного сердечного приступа. Спыхальский жил словно в осаде, разъезжая по Москве с места на место, путая следы. Поляк всерьез поверил, будто его собираются убрать.

И когда за два часа до отправления фирменного поезда Москва — Берлин Бокун выковырял из хозяйского «Форда» «жучка», Спыхальского охватил почти первобытный ужас.

— Они замочат нас прямо на вокзале! — вопил в исступлении Анджей, бегая по полупустой комнате. — Надо что-то делать, Толик! Я должен вырваться из этой проклятой страны. Должен, ты слышишь!

На поверку оказалось, что поляк даже не в состоянии купить себе приличную «крышу». Местные авторитеты заявили, что не собираются напрягаться из-за какого-то пшека. С фантастической скоростью Анджей остался без приятелей, фирмы и мечтал лишь о том, как бы добраться до Берлина.

— Штеер поможет! — говорил Спыхальский Бокуну, единственному, кто его не оставил. — Этот немец исключительная сволочь, но он мне обязан жизнью.

Спыхальский запил, и пил, не переставая, недели полторы. Пока Анатолию не удалось затолкать его в вагон и довезти до столицы объединенной Германии.

Штеер встречал гостей на вокзале. Одетый с неброской элегантностью немец произвел на Бокуна впечатление. В Вольфганге чувствовалась сила, которую дают деньги или знание чего-то очень важного. Он выглядел игроком, способным предугадать результат партии. Не то что деградировавший Спыхальский, блевавший всю дорогу. Поляк не сумел даже самостоятельно выйти из вагона. Тупо мычал и полез к Штееру со слюнявыми поцелуями, за что заработал тычок под дых от не терпевшего панибратства немца.

В резиденции Штеера, двухуровневой квартире в престижном берлинском районе Шарлоттенбург на Кайзердам, состоялась беседа с глазу на глаз. Беседа, открывавшая перед Бокуном новые, весьма заманчивые горизонты и одновременно рывшая могильную яму под ногами бывшего спецназовца. Выбор был за Бокуном.

Уставший от сумасшедшей нервотрепки с истеричным поляком, Анатолий отсыпался. В его распоряжении была кровать с шелковым бельем, мягчайшая пижама и наглухо зашторенные окна. Хозяин квартиры позволил усталому гостю сполна насладиться комфортом, а затем с места взял в карьер.

— Анджей сказал тебе, кем он был до восемьдесят девятого года? — Немец говорил с легким акцентом.

Они сидели вдвоем за огромным обеденным столом, занимавшим половину просторной гостиной.

Обстановка, стиль разговора напоминали официальную встречу представителей, готовящихся заключить военный союз.

— Нет! — Бокун покачал головой.

— Работал в СБ. Польская служба безопасности, что-то вроде вашего КГБ. Я тогда служил в штази, и мы неплохо ладили друг с другом.

— Это правда, что ты ему обязан жизнью?

— До сих пор удивляюсь, как он на это решился. Из ГДР в одну африканскую республику, где после очередного военного переворота сменился президент, должны были переправить оружие. В Москве об этом ничего не знали. Штази не всегда спрашивала разрешения у «большого брата» на подобного рода операции. Неожиданно для всех черномазый генерал сошел с ума, и там началась настоящая мясорубка. Вот тогда и всплыла история с автоматами, и в КГБ решили наказать нас за нарушение субординации. А проще говоря, лишний раз напомнить, кто настоящий хозяин.

Наказать немецкую спецслужбу КГБ поручил польской тайной полиции, заодно надеясь проверить лояльность Варшавы. И поляки успешно провалили экзамен по всем пунктам. Организаторов подпольной продажи оружия заранее предупредили о готовящемся покушении, причем предупредили сами «эсбэки». Я так и не узнал, почему Спыхальский рискнул сыграть против Москвы. Может, он выполнял чей-то приказ, может, убоялся, что его подставят. Но Анджей отыскал меня и рассказал, что русские планируют в Германии на ближайший месяц несколько несчастных случаев. А потом резко ухудшилась ситуация в самой Польше, и нас оставили в покое. На какое-то время после военного переворота я потерял Анджея из виду.

— А как вы начали заниматься алкогольным бизнесом? — осторожно спросил Бокун.

— Самостоятельно. У меня было немного денег и кое-какие знакомства в Бельгии и Западной Германии. Спыхальский часто ездил в Москву. Мы встретились, и до последнего времени все шло замечательно.