Святой: русский йогурт

Черноволосый подумал, что перестарался с этой крысой пустырей, но, сев в машину, он вроде бы ощутил в салоне смрад мочи прыщавого, тут же пожалев, что не принудил его языком вылизать стекло и весь автомобиль. Черноволосый был чистоплотен…

Перемотав пленку в диктофоне, он прослушал пропущенный разговор.

«…полимерный материал, созданный химиками, непредсказуем… Марина могла шантажировать Хрунцалова?!» — немецкая техника сработала без сбоев.

Запись черноволосый стер. Шеф не нуждался в стенографическом отчете. Отрегулировав звуковые фильтры, человек, прежде чем вставить в ухо пластмассовую таблетку наушника, распечатал упаковку косметических палочек «Джонсон энд Джонсон».

Прочистив ушную раковину, он выбросил порыжевшую от серы палочку в пепельницу машины, размотал проводок с разъемом подключения и присоединил его к плоской коробке, бывшей одновременно подставкой для параболического стекла и главным узлом всей подслушивающей системы…

— Алло, Анатолий Борисович? Это Солодник… — Горбоносый мужчина говорил по сотовому телефону.

Телефон работал на кодированной частоте. Его сигнал без дешифровального ключа при радиоперехвате был сплошным потоком накладывающихся друг на друга гудков и треска.

Черноволосый, назвавшийся Солодником, опустил сиденье автомобиля, чтобы вытянуть затекшие ноги.

— Рогожин переговорил с профессором! — он сказал это с некоторой ленцой человека, которому опротивели чужие тайны.

— Он получил информацию?

— Даже больше, чем нужно, — ответил Солодник, свободной рукой снимая крышку с бутылки молока.

— Профессор собрал досье на Хрунцалова?

— Нет. Но он досконально просек махинации с перевалкой спирта через институт.

— Чепуха… — откликнулась трубка. — Рогожин завелся?

— Я не психиатр, — ответил Солодник, поднеся бутылку к губам.

Он сделал глоток. Молоко было скисшим. Белая струйка стекла по щетинистому подбородку.

— Время не ждет… — Голос в трубке был требователен. — Пора завершать бодягу. Рогожина-младшего скоро заберут в Москву; Предварительное дознание закончено. Им хотят заняться важняки из областной прокуратуры.

— Дату перевозки сообщишь? — Черноволосый подобрался, стал похожим на кошку, готовящуюся к прыжку.

— Нервничаешь, Солодник? Идиотские вопросы задаешь! — Ехидные интонации зазвучали в голосе говорившего. — Устал? С автозаком без помощников справишься?

— Слишком много вопросов, командир! Анкету перешли по почте. — Черноволосый беседовал с тем, кого он называл своим шефом, на равных. — Я работаю в одиночку. А помощников можешь себе в задницу воткнуть… — Он помолчал, ожидая реакции на оскорбительную тираду.

Ответа не последовало. Трубка молчала.

— У меня все на мази. Если ваш офицерик не взорвет следственный изолятор, мы разыграем партию как по нотам. Я пасу Рогожина и остальных скотов. Баксы за медсестру и мусоренка-следователя Штеер перевел на мой счет?

— В венский «Острейхкредит», как условились, — подтвердил собеседник черноволосого. — Не крохоборничай… Плата в твердой валюте по полному тарифу.

Хватит воду в ступе толочь. — Голос стал властным и жестким. — Действуй по обстоятельствам. Руки у тебя развязаны. — С прорезавшейся ненавистью говоривший добавил:

— Ветрова, тупорылого недоумка, в расход без колебаний. Вышиби из него бараньи мозги…

— О'кей, командир! — кивнул Солодник. — Незачем повторять. Что с армяшкой? Профессор ковыряется в делишках покойного.

В трубке раздался сухой кашель заядлого курильщика:

— Профессора нейтрализуй. Меня любознательные стариканы раздражают. Только работай чистоплотно, без зверств.

— О'кей! — красноречием черноволосый не отличался.

— Успеха тебе, Солодник, — говоривший произнес пожелание медленно, значительно. — Не напортачь…

Солнце, словно тусклый медный тазик, катилось на запад, уступая город вечерним сумеркам.

Черноволосый мужчина приоткрыл дверцу машины, впуская свежую прохладу в прокуренный салон. С сиденья он взял наручные часы. Солодник дорожил качественно сделанными вещами и в особенности разными электронными штучками.

Циферблат «Касио» с люминесцентной подсветкой голубым маячком мерцал на ладони. Черноволосый сверил время с кварцевыми часами, вмонтированными в приборную панель автомобиля. Солодник был пунктуален, когда дело касалось запланированного убийства. То была вежливость киллера, не присваивавшего себе последние минуты жизни обреченного на смерть.