Святой самозванец

— Где мы? — спросила она у Франсиско.

— Мы в Чимальхуакане. Его еще никто не спас. Правительство очень устроило бы, если бы все они уехали отсюда и тайком пробрались в США. В конце концов треть экономики обеспечивают эмигранты, посылающие домой деньги. Мы с Луисом помогаем им именно в этом.

— Ты все время сюда приезжаешь?

— Я родился в Несе, когда он был точно таким же. Мы с Луисом убежали оттуда с божьей помощью.

Корал огляделась вокруг и попыталась представить себе Франсиско и Луиса, роющихся в горах мусора в поисках пищи и просящих милостыню на улицах, но не смогла.

— Как вам удалось выбраться отсюда?

— Его отцу в молодости повезло, он побеждал на гоночном треке. Этого оказалось достаточно, чтобы наша семья перешла в разряд людей среднего класса.

— Твоей семье его отец тоже помог?

Казалось, Франсиско сначала не понял, потом объяснил:

— В Мексике семья включает дедушек и бабушек, дядюшек и тетушек, двоюродных братьев. Мы переехали в город-спутник, где расположены торговые центры. Луис поступил в университет первым из нашей семьи. Потом произошла девальвация песо 1982 года. Мы все потеряли. Луис бросил учебу, нашел работу в роскошном отеле. Он познакомился с этим человеком, Теомундом Брауном, и делал для него все. Тот увез Луиса в Нью-Йорк. На время вся наша семья была спасена и многие наши друзья. Затем случилось сильное землетрясение 1985 года. Оно уничтожило все, что мы имели.

— Te bendiga, madre; te bendiga, padre[56], — кричали дети, получая монеты.

Крохотная девчушка с большими, красивыми, больными глазами добралась до дверцы и протянула руку. Переполняемая чувствами, Корал сняла с шеи золотую цепочку с бриллиантом в три карата и положила ее в ладони девочки.

— Корал! — Франсиско скорбно прикоснулся к ее опустевшей ложбинке между грудей. Девочка жалобно смотрела на камень, подняв брови, уголки ее рта опустились.

— Неверный поступок, — вздохнула Корал, взяла у нее цепочку с камнем, бросила ее в сумочку и вручила девочке стодолларовую купюру. Девочка с улыбкой упорхнула прочь.

Когда мешочек с монетами опустел, человек Франсиско высунул дуло ружья в окно и выстрелил в воздух. Дети разбежались, но Франсиско наградил его таким грозным взглядом, что Корал сомневалась, что этот человек когда-нибудь снова выстрелит, когда рядом дети.

Когда они отъехали, потрясенная Корал откинулась на спинку.

— Почему они ничего не делают с нищетой?

— Больше половины людей в большом Мехико слишком бедны, они умирают от пневмонии и диареи, это самые грозные убийцы, но все же здесь живет самый богатый в мире человек, Карлос Слим, и долгие годы он почти не помогал. И он не единственный. В Мехико десять или одиннадцать миллиардеров, и не так давно в нем было неприличное количество миллионеров на душу населения. Большинство из них, предположительно, являются чистокровными потомками испанцев, и они до сих пор ведут себя, как конкистадоры. Они берут все и посылают к черту таких, как мы. Раньше я похищал их и требовал большой выкуп — но только взрослых, детей никогда.

— Почему люди не бунтуют?

— Четыре столетия испанцы внушали нам, что мы достойны презрения, потому что наши предки приносили человеческие жертвы. Подсознательно мы им верим. Нам стыдно. Мы молчим, как изнасилованная женщина, которая считает, что сама виновата. Если мы пытаемся восстать, наши действия плохо организованы и истеричны, и нас убивают, но большинство и не пытается. Элита пользуется тем, что «жизнь излечила нас от страха». Так пели солдаты во время Мексиканской революции. Со времени наших древних культур мы знакомы со смертью, мы играем с ней, мы едим ее в пирожных в День Мертвых. В этих трущобах мы поддерживаем умирание. Иногда я думаю, что город становится богаче с каждой смертью. Я часто мечтал о том, что наш последний император Куаутемок когда-нибудь восстанет в наших душах. Он поведет нас в Мехико, где мы вырежем живые сердца у всех, кто живет в больших домах.

— Этот мир включает и тебя.

— Возможно, я это заслужил.

Корал бросила взгляд на Франсиско. На лице было такое же выражение, как в тот день, когда они познакомились — отстраненное и опасное, на лице, являющемся воплощением мужественности. Подумав о детях, она поняла, что его способ перераспределения богатств кажется ей справедливым.

— Если Карлос Слим помог Несе, он наверняка поможет этому городу.

— Может быть, в конце концов. Многие дети умрут, не дождавшись этого.

— Скольких людей ты увез отсюда, Франсиско?

Глаза Франсиско увлажнились.

— Из всех трущоб? Пять тысяч семьсот восемьдесят шесть.

У нее отвисла челюсть.

— Это сколько? Больше двадцати человек в день?

— Я помню их всех, — сказал он и нажал на газ.