Святой в миру (СИ)

Впрочем, Коркоран вскоре отвлёкся от злых размышлений - ради куда более страшных.

-Помните, Доран, "тлетворный сок полночных трав, трикраты пронизанный проклятием Гекаты..." - Обронил он, ткнув носком сапога в землю. - Взгляните на эту мерзость, Патрик, чудо в своём роде, её прозвали "чашей смерти", бледная поганка, - Коркоран натянул толстую перчатку и с отвращением сорвал гриб, сунув его в бумажный пакет. - Изучение её представляет немалый теоретический интерес. Как создаётся в ней её страшный яд? Что он собой представляет, какова его природа? Возможно ли, зная его, создать противоядие? Уже предпринимались экспериментальные исследования. Немцы обнаружили, что этот яд её стоек и сохранялся даже при длительном кипячении. Его не уничтожает ни высушивание, ни спирт, ни уксус, но активность яда слабела при воздействии щелочей. Сделаю вытяжку, попробую поэкспериментировать, но... как сказал какой-то шутник-священник заядлому грешнику: "Я помолюсь о вас, сэр, но признаться, на особый успех не рассчитываю"

Они медленно шли вдоль топи. Доран осторожно спросил:

- Граф Чедвик был дорог вам?

На лице Коркорана, мгновенно смягчившемся, проступила несвойственная этим чертам нежность.

-Да. Я не помнил отца, и в юности особенно тяготел к зрелости. Мальчику нужен в эти годы тот, кто наставит, поможет избежать юношеских глупостей и ошибок, иногда просто объяснит, что с тобой происходит, поделится опытом. Чедвик и я встретились поздно. Лучше бы эта встреча произошла бы лет на пять раньше. Но и тогда... Раймонд выглядел намного моложе своих пятидесяти пяти - ему давали лет на десять меньше. Он был красив, но не моей слащавой красотой, излишне женственной и рафинированной, а подлинно мужественной красотой викинга. Правильные резкие черты, яркие синие глаза... Он был истово верующим, и отличался даже не целомудрием, но какой-то странной исступлённой застенчивостью, был скромен до того, что, когда я однажды задал ему вопрос о рукоблудии, искушавшем меня в юности, он покраснел до корней волос. Я больше ему таких вопросов не задавал - не хотел смущать. Я случайно узнал о трагедии его любви - он любил Джейн Маршалл, но её выдали за другого. Я понял, что он любил её потом годы... Я часто заставал его в Кенсингтонских садах - и только много спустя понял, что он ходил туда - просто бросить мимолётный взгляд на окно её дома.

Коркоран вздохнул.

-Но я не о том. Я узнавал его постепенно - он не раскрывал души первому встречному и душевно был также застенчив, как и телесно. Но стоило узнать его ближе, и я понял, что не встречал ещё человека более порядочного и чистого. Он, сам того не замечая, учил меня благородству, - в каждом помысле, в каждом жесте, но, оказывается, находил, чему поучиться и у меня. Я был изумлён, когда он сказал мне это. Я - в моём понимании - всегда был бесстыдным наглецом и бесшабашным шалопаем, властолюбивым эгоистом, зацикленным на своей истине и безразличным ко всему остальному. Но он был добр, и считал, что я неординарен, глубок, умён и нравственен, но, главное, естественен. Этим он восхищался больше всего, называл "божественной простотой". Как-то даже уронил, что я воплощаю сакральные черты сильной личности. Я так и не понял, - расхохотался Коркоран, - имел ли он в виду моё нежелание скрывать себя или наплевательское отношение к некоторым условностям.

Коркоран снова помрачнел.