Святой воин

Но вот уже двадцать лет, как папа снова один, – восседает себе в Риме и в ус не дует. А война продолжается по-прежнему, и деньги у Англии никак не иссякнут. Может, нынешний папа Клемент V мстит французам? Право слово, смешно. Кому и за что? Да он благодарить должен галлов, если бы не чехарда с наместниками святого Петра (одно время их сразу три насчитывалось), не стать бы ему понтификом! Клемент V, как никакой из пап, славится скупостью и осторожностью. У него денег на крестовые походы не выбьешь, а тратить их на поддержание войны между двумя христианскими государствами... не верю. Не верю, но проверить надо обязательно. По крайней мере, я должен сообщить наставнику о возникших подозрениях.

Кто-то еще? Ну, разве что сарацины. Я ухмыляюсь. А что, вполне в духе хитроумных арабов. Вот только попытайся они нечто подобное предложить, ждет их разочарование. Деньги у них возьмут, это не вопрос, но воевать никто и не подумает. Да и нет у них таких денег, чтобы сто лет войну в Европе поддерживать. Нет, сарацины тоже исключаются. Итак, остается лишь Рим? Но ведь Эдуард II, в отместку за то, что папа не поддержал его притязаний на французский престол, отказался отсылать в Рим церковные подати. Громадные деньги, признаю, но недостаточные для создания профессиональной армии. И потом, несмотря на все поражения, французский флот не так уж сильно уступает английскому. Если бы из Рима в Англию переправлялось золото, то за сто лет хоть один корабль обязательно бы перехватили.

Что толку сушить мозг бесплодными умствованиями, ведь прямо сейчас у меня есть срочное дело. Я стою перед пленниками, внимательно вглядываясь в окровавленные грязные лица. Кто-то дерзко смотрит прямо в глаза, один вызывающе рычит, словно волк клацая зубами, двое сжались в клубок, хныча и робко жмурясь. Я тычу пальцем, голос мой холоден как лед:

– Этого, этого и вот этого немедленно повесить прямо здесь, перед входом в форт. Тому плаксе заткнуть уши, чтобы не подслушивал, и пусть пока любуется покойниками. А вот этого робкого малого я приглашаю на беседу.

Латники с довольными ухмылками и веселыми шутками-прибаутками споро вздергивают троих пленных прямо на ближайшей сторожевой вышке. Какое-никакое развлечение, это во-первых. Во-вторых, повешены не рыцари и даже не дворяне, за таких шиш получишь хотя бы ломаный грош. Ну а самое главное в том, что казнены даже не враги-англичане, а предатели-французы, изверги рода человеческого. Потому повесить их – дело справедливое и даже богоугодное. Глядишь, и другие иуды одумаются.

Вряд ли кому из французов неизвестно, что англичане – настоящие еретики, даже хуже сарацин. А потому прислуживать им – все равно что предавать Христа. На всякой проповеди священники только о том и говорят, потрясая тяжелыми Библиями. Вид у священных книг донельзя солидный, обложки из дорогой кожи, поверх писано золотом, а внутри – буквы в два цвета да дивные миниатюры. Разок только глянешь, и сразу ясно делается, что все, в них написанное, правда и только правда, ни слова лжи. А потому вешай его, ребята!

Я грубо, за волосы, дергаю дрожащего пленника и гневно рычу, оскалив зубы:

– Открой глаза, мерзавец, погляди на товарищей!

Тот робко косится влево, тут же съеживается. Лицо у пленного становится белым как снег, плечи трясутся. Ишь, глаза зажмурил, не желает разглядывать дергающиеся ноги и прикушенные синюшные языки.

– Хочешь в ад, к друзьям? – кричу я ему на ухо. Тот изо всех сил мотает головой, из глаз ручьем текут слезы.

– Тогда отвечай, что это за отряд, откуда вы пришли, – кто командир?

Допросив пленника, я приказываю привести второго. Тот тоже не горит желанием висеть на перекладине, а потому выкладывает все без утайки. Итак, из сорока человек гарнизона англичан было только трое. Капитан Томас Поингс, погибший от моей руки, и двое сержантов, все остальные – французы. Этих крестьян англичане набрали три месяца назад в далеком отсюда Бапоме и после месяца муштры отправили в Орлеан. В британском войске, осаждающем город, их никто и в глаза не видел, форт они ни разу не покидали... Любопытно.

Я аж закусываю губу, так мне интересно. Мое место рядом с Жанной, туда же рвется и душа, но здесь я смогу сделать для нее намного больше. Там и так не протолкнуться от охраны, в воинском лагере ей вряд ли что будет грозить, а я буду без толку мельтешить поблизости. А вот если провалится задумка дофина и Орлеан не удастся разблокировать, что автоматически приведет к его сдаче и проигрышу войны... вернут ли ее обратно в герцогство Баварское? Ой, вряд ли. После того как ее увидело все французское рыцарство? Скорее всего, Жанна незаметно пропадет, как не было ее. Будто камень булькнул в воду и тут же исчез из виду. А потому неудачи быть не должно. И не будет!

– Ну а сейчас пойдем познакомимся с механизмом, натягивающим цепь, – командую я.