Святой воин

Затем Жанну объявят принцессой и коронуют, благо армия на стороне барона де Рэ и графа Дюнуа, ее дяди. Тут же последует вторжение в Бургундию. Победоносная армия, разве что не молящаяся на Жанну, ударит с востока, с запада на герцогство навалятся двадцать пять тысяч баварцев... Так и должно было бы случиться, вот только елей, который Жиль де Рэ передал архиепископу Реймскому, не отравлен. Третий орден францисканцев вновь решительно вмешался в ход событий, и планам заговорщиков не суждено сбыться!

Медленно идет служба, и в глазах барона де Рэ я замечаю растущее изумление. Ведь дофин все еще как огурчик, он свеж, бодр и не проявляет никакой склонности к увяданию. Наконец я вижу, как через толпу к отцу Бартимеусу пробирается невысокий худой монах в черной рясе. Его капюшон надвинут чуть не до подбородка, движения экономные, четкие, отчего-то он сильно подволакивает левую ногу. Подойдя к наставнику вплотную, инок шепчет ему что-то прямо на ухо. Отец Бартимеус отвечает, еле шевеля губами, и монах немедленно теряется за спинами дворян.

Аббат Гаспар де Ортон вопросительно смотрит на наставника, тот коротко кивает. В глазах аббата тут же мелькает облегчение, он делает незаметный знак архиепископу Реймскому. Буквально через несколько минут торжественная церемония заканчивается. Законный государь Карл VII торжественно выходит из собора, на голове его корона французских королей. На пороге его встречает торжественный перезвон колоколов и грохот пушечных выстрелов, а собравшаяся на площади толпа громко вопит от восторга, ведь по левую руку от государя идет Она, Дева свободной Франции!

Я довольно ухмыляюсь. Пышная пятичасовая церемония позволила собрать в одном месте всех главарей заговорщиков. За это время преданные им отряды были окружены войсками Карла, подкупленных офицеров арестовали, а тех, кто вздумал сопротивляться, безжалостно убили. Теперь нам предстоит выполнить еще одно дело, сыграть завершающий аккорд, потому я вслед за наставником пробираюсь сквозь шумную толпу. Все дворяне, присутствовавшие на церемонии, дружно ринулись за королем, стремясь лишний раз попасться ему на глаза, но некоторых мы любезно попросили задержаться.

В одном из помещений Реймского собора собрано не более десятка человек, все они мои старые знакомцы. Это барон Жиль де Лаваль де Рэ, граф Дюнуа, маркграф Фердинанд и баварские телохранители Жанны д'Арк, Жак и Пьер де Ли. Словом, здесь собраны дворяне, которых по тем или иным причинам нельзя казнить на месте. Перед заговорщиками, скрестив руки на груди, стоит граф Танги Дюшатель. На лице главного телохранителя короля читается презрительная скука, его голос холоден как лед, позади грозно сопят два шотландских дворянина, оба они габаритами не уступают баварцам. Различие лишь в том, что «братья» прибыли на коронацию в праздничных камзолах и с парадными мечами, а шотландцы в полном доспехе. В руках уроженцы вересковых пустошей сжимают алебарды, которыми обучены орудовать с поразительной сноровкой, из-под опущенных забрал холодно поблескивают жесткие глаза. Если баварцы волки, то шотландцы – волкодавы, не уступающие им ни в силе, ни в умении обращаться с оружием.

Искусно выдержав томительную паузу, граф Дюшатель провозглашает:

– Господа! Его величество христианнейший владыка французского королевства Карл Седьмой Валуа через меня передает вам свою волю. Слушайте внимательно, дабы мне не пришлось повторять дважды!

Присутствующие в комнате заговорщики обмениваются быстрыми взглядами, лица у них жесткие, уверенные. Эти господа еще не знают, что лишились поддержки армии, надеются на реванш. Им сейчас кажется, что главное – это вырваться из Реймса, ведь сразу за городом гигантским лагерем встало победоносное войско, которое еще сможет переломить ход событий. Наивные.

– Начнем с вас, господа Жак и Пьер де Ли, – объявляет начальник королевской охраны. – Король подтверждает дворянские титулы, данные вам, и приказывает немедленно вернуться в деревню Домреми. Там передайте, что по просьбе Орлеанской Девы жители ее родного селения на веки вечные освобождаются от податей и налогов, собираемых во французском королевстве. Вы лично вольны заниматься чем пожелаете, за одним исключением. Король не желает вас видеть рядом с Жанной д'Арк. Вам ясно?

Баварцы, набычившись, меряют его вызывающими взглядами, но не таков граф, чтобы смущаться из-за всякой ерунды. В ответном взгляде Танги Дюша-теля читается столь явное обещание мучительной смерти, что устрашенные баварцы невольно пятятся. Удовлетворенно кивнув, граф Дюшатель продолжает:

– Теперь о вас, сьер Жан де Ли.

Фердинанд, маркграф Бранденбургский, выступает вперед, его плечи расправлены, подбородок гордо приподнят. Где раньше были мои глаза? Ведь вылитый отец!