Святой

- Я фермер, который выращивает виноград. Всю свою жизнь я наблюдал, как вода превращается в вино. Безусловно, я верю в Бога.

Она судорожно вдохнула и посмотрела на Нико. Последняя ночь кое-что значила для нее, значила столько, что она не могла запятнать ее тайной.

- Десять лет назад я забеременела. От Кингсли. Я не рожала. Я должна была рассказать тебе об этом несколько месяцев назад, должна была рассказать до первого нашего поцелуя. Но говорю сейчас. Я не сожалею о своем выборе, но все это время я не могла избавиться от чувства, что должна была родить Кингсли ребенка. Когда я узнала о тебе, это чувство, наконец, ушло.

Нико просто смотрел на нее, а затем сделал то, чего она никак не ожидала. Он поцеловал ее в лоб.

- Оно ушло, потому что я ребенок Кингсли, - произнес он. - И ты нашла меня, Госпожа Нора, и я всегда буду твоим.

- Нико...

- Кингсли - мой отец. Сорен - твой «Отец». Нам суждено было найти друг друга. И это моя теология.

- Нравится мне твоя теология, - прошептала она.

Затем он поцеловал ее, последний поцелуй, прощальный. Самый худший вид поцелуев.

После поцелуя Нико молчал. Он отвернулся, сел в машину и уехал. Он не оглянулся, пока ехал, а она наблюдала за ним, пока он не исчез из поля зрения.

Нора вернулась в коттедж, забралась в постель и проспала весь день. Когда она проснулась, в Черном Лесу почти была ночь, но все еще утро в Америке. Она нашла свой телефон и ходила с ним, пока не поймала сигнал.

Прошел всего один гудок, и затем он ответил.

- Элеонор?

- Боже, я скучала по вам.

- Где ты? - спросил Сорен с таким облегчением в голосе, которое она никогда не слышала.

- В Баварии, - ответила она. - В Черном Лесу.

- Баварии? Прошло две недели, и никто и слова от тебя не слышал. Что ты делаешь...

- Мама умерла.

На другом конце линии она слышала только пронзительную тишину.

- Рак легких, - продолжила она, словно это имело значение. Но это было не важно.

- Малышка, мне очень жаль.

- Они не знали сколько у нее оставалось дней или часов. Поэтому я так быстро уехала. Я должна была быть там, прежде чем она уйдет.

- Ты успела?

- Она была в сознании за день до того, как погрузиться в кому на четыре дня. Я держала ее за руку, пока она умирала. - Нора закрыла глаза. Ее мать цеплялась за жизнь с пугающим упорством. На четвертую ночь Элеонор уснула у ее кровати, держа мама за руку. Ее рука была теплой, когда Элеонор засыпала. Через пять часов, когда она проснулась, рука была уже холодной. - Она бы не хотела, чтобы я обращалась к вам за утешением. Она не хотела, чтобы вы там были, даже ради меня. Из уважения к ней...

- Понимаю, - успокоил он. - Я знаю, как она относилась ко мне. И всегда буду благодарен ей за то, что она хранила наш секрет, даже несмотря на ненависть ко мне.

- За это я должна ей. Перед смертью она сказала, что хотела, чтобы ее прах развеяли здесь, в Черном Лесу. Это было ее любимое место, когда она была маленькой девочкой.

- Как ты, Элеонор? - спросил Сорен, и даже через океан она услышала беспокойство в его тоне. - Расскажи правду.

- Теперь мы все сироты - вы, я и Кингсли, - ответила она и не знала почему. - Думаю, что же это значит.

- Значит, что мы должны любить друг друга еще больше, потому что только мы остались друг у друга.

- Простите, что пропустила нашу годовщину, сэр.

На слове «сэр» она сломалась и заплакала.

- Сейчас ты не должна быть одна, - сказал Сорен. - Мне ненавистна мысль, что ты сейчас одна.

- Я в порядке, честно.

- Когда ты летишь обратно? - спросил он.

- У меня нет обратного билета. Я купила в одну сторону.

Сорен замолчал.

- Элеонор, - наконец произнес он, - ты же вернешься, верно?

- Я вернусь. К вам я всегда возвращаюсь. Так или иначе. И вы знаете, сколько у меня в Европе проблем. Лучше уехать отсюда, пока я не сделаю то, о чем буду сожалеть.

- Не думаю, что ты сожалела о чем-нибудь в своей жизни, малышка. И поэтому я так сильно тебя люблю.

- Будете ли вы любить меня еще больше, если я еще немного побуду здесь?

- Что удерживает тебя в Германии?

- Ничего, - честно созналась она. - Совсем ничего.

- Что-то удерживает тебя во Франции?

Хотя его тон и был нейтральным, она поняла, что он знал. Он мог не знать, что она провела ночь с Нико, но он знал, кем они были друг для друга. Она ничего не могла утаить в своем сердце от Сорена.

- Здесь красиво, - сказала она.

- Ты столько пережила за последние несколько месяцев. Не торопись. Но знай, я буду скучать по тебе каждое мгновение, пока ты не вернешься домой ко мне.

- Я люблю вас, сэр.

- Я тоже тебя люблю, малышка. И помни, твоя мама тоже любила тебя. Она сказала мне это за день до того, как я стал врагом. Она сказала, как сильно любит тебя.

- Сорен, я скучаю по ней. Не думала, что буду так скучать.

- Ты скучаешь потому, что потеряла ее двадцать лет назад и только сейчас позволяешь себе горевать.

- Она отвернулась от меня в ту ночь, когда вы прогнали меня.

- Я вернулся за тобой.

- А она нет, - сказала Нора.

- Это была ее потеря и моё бесконечное приобретение.

Нора не ответила. И в молчаливую пустоту ее боли Сорен вслух произнес молитву: