Святослав

Так действует император Никифор, так, казалось, укрепляет любовь и мир между Болгарией и Византией. Правда, когда кесаревич Борис выражает желание вернуться с молодой женой в Преславу, ссылаясь на то, что его отец, кесарь Петр, болен, а князь Святослав вторгается со своим войском все глубже и глубже, император Никифор советует Борису остаться еще на некоторое время в Константинополе, обещает двинуться в Болгарию вместе с ним, во главе византийских войск, когда наступит решительный момент. И кесаревич Борис соглашается. Конечно, ему лучше двинуться в Болгарию в решительную минуту и с императорм Никифором во главе большого войска.

Однако в душу императора все глубже и глубже вползают тревога и страх. В своей грамоте кесарь Петр писал, что рать князя Святослава движется на лодиях, пешком и на конях и что болгарское войско не может с ней бороться. Значит, их намного больше, чем того ждал император, больше, чем киевский князь мог послать за пятнадцать кентариев. Но почему же молчит Калокир, что он думает? Ведь если у Святослава так много воев, то он может быстро пройти всю Болгарию, появиться в фемах империи, стать под стенами самого Константинополя!..

Император Никифор вместе с паракимоменом Василием обдумывают, что делать. То, что князь Святослав напал на Болгарию, хорошо — значит, римское золото действует. То, что русы уничтожают болгар, тоже хорошо, — они обескровливают друг друга, и позже можно будет быстро расправиться и с Болгарией и с Русью. Лучше всего было бы, пожалуй, выступить против князя Святослава уже сейчас, но он еще слишком силен, может, чего доброго, повести за собой еще и болгар. И потому император Никифор вместе с паракимоменом Василием замышляют иное.

Ночью паракимомен Василий привел в императорские покои епископа Феофила. Император знал Феофила не только как священнослужителя, но и как хитрого, опытного василика, услугами которого пользовались еще императоры Константин и Роман.

Император и епископ разговаривали с глазу на глаз в одной из комнат, выходивших окнами на море.

— Не сумел бы епископ съездить в Понт? — спросил Никифор.

— Император хочет послать меня в Херсонес или к хозарам? — вместо ответа спросил епископ.

— Нет, епископ, к хозарам сейчас ехать незачем — они рассеялись, как песок. А в Херсонес я послал бы не православного епископа, а кого-нибудь из павликиан.[181]

— Я слушаю, василевс, и выполню любое поручение.

— На этот раз тебе придется поехать в степи над Понтом. Ты должен найти печенегов и их кагана Курю.

— О чем должен я говорить с каганом?

— Сейчас на Болгарию с большим войском напал киевский князь Святослав. Его войско очень быстро продвигается вперед, и есть угроза, что скоро подойдет к Преславе. Ты, епископ, должен отыскать кагана, дать ему золото и уговорить немедленно выступить и ударить…

— В спину князю Святославу на Дунае? — улыбаясь, спросил епископ Феофил.

— Ты почти угадал, епископ, в спину Святославу, но не на Дунае, а в Киеве.

Епископ Феофил не сдержался и промолвил:

— Это очень мудро, василевс, и страшнее, чем удар по Святославу над Дунаем.

— Ты сумеешь, епископ, разыскать кагана?

— Когда я должен выехать? — вместо ответа спросил тот.

— Надо выехать как можно скорей… Цепь в Золотом Роге поднята, корабль готов к отплытию. Готово и золото — тебе дадут тридцать кентинариев… Счастливой дороги, епископ! И удачи!

— Многая лета тебе, великий василевс!

3

Лодии князя Святослава, до сих пор скрывавшиеся в гирле по камышам, поплыли вверх. Быстро продвигалась вдоль Дуная пешая и конная рать. Идти было трудно. В устье, у порога Русского моря, Дунай разливался на множество рукавов, под предательским ковылем таились болота, бездонные трясины, людей одолевали комары, под ногами шипели змеи.

Но вой Святослава бесстрашно проходили все эти места. Очень пригодились тиверцы и уличи — они жили тут же, за Дунаем, и хорошо знали все тропы на правом берегу. Вооружившись длинными шестами, они шагали через трясины и болота впереди воев, оглядывали берега, ныряли в высокий ковыль и шли все дальше вперед.

Всех удивляло: идут они с раннего утра, но не белеет на дунайском плесе ни одно ветрило, не видно на курганах, желтеющих то тут, то там среди низин, ни чабанов, ни воев. Ехавший впереди войска дозор, время от времени возвращаясь к челу, сообщал, что нигде вражеских воев не замечено.

Когда же рать приблизилась к устью Сулинского лимана, стало понятно, почему никто не повстречался ей на пути. Дозор, добравшийся в вечерних сумерках почти до Переяславца, доложил, что болгарское войско собралось, затворив за собой все ворота, в Переяславце над Дунаем, а лодии болгар за день до этого ушли вверх по Дунаю.

Тогда князь Святослав велел двум тысячам конных воев сразу переплыть Дунай и мчаться по левому берегу к Доростолу, чтобы перехватить болгарские лодии. Сам же собрал к себе, когда стемнело, воевод и бояр, чтобы посоветоваться, как брать Переяславец.