Святослав

И сразу — это напоминало минуту, когда с неба ударяет в землю страшная молния и над просторами широко и всепобеждающе гремит гром, — всадники врезались в стену щитов, множество коней пронзили копья, и многие из всадников упали на землю, стека щитов дрогнула и, казалось, погнулась, готова была прорваться.

Но это была всего лишь минута. Ведь и земля содрогается и колеблется, когда на нее падает огромная скала. В следующую минуту стена червленых щитов, уже залитых кровью, выровнялась, напряглась, стала такой же, как и раньше…

Не сломив стены щитов, всадники пытались ее рубить и свирепо ударяли по ней своими мечами. Вокруг щитоносцев падали тысячи стрел, на помощь всадникам бежали пешие ро-меи — лучники, пращники, меченосцы.

Но теперь ромеям нечего было и думать прорвать эту стену людей, таксиархии императора пришли в беспорядок, в души легионеров, которые только что верили в свою победу, вползал страх. Уже не римские легионы наступали на Русь, а вой князя Святослава, со щитоносцами во главе, двигались вперед по долине.

Но князь Святослав не повел далеко своих воев. Он знал, что император Иоанн держит в лесах, по обе стороны, конные полки, каждую минуту готовые напасть с тыла. Адрианополь под Доростолом не мог повториться, вой князя не должны были отрываться от города-крепости. Так они и остановились в поле, среди гор вражеских тел.

Двенадцать раз посылал в тот день император Иоанн свое войско на князя Святослава. Стоя на высоком пригорке, откуда обозревалось все вокруг, он видел, как неудержимо идут вперед его таксиархни и как неизменно откатываются назад. Видел император и то, как после двенадцатой, страшной атаки, когда на поле вышли все таксиархии, когда вылетели из засады всадники, вой князя Святослава долго и упорно бились с ними, потом, повесив щиты на спины, дошли до стен Доростола и исчезли за его воротами… Император Иоанн не смог разгромить князя Святослава.

Однако император не сознавал еще своего поражения и верил, что победит Святослава. Что значила смерть многих легионеров? Полководцы уже гонят и гонят новые легионы из Византии, из Азии. У императора Иоанна много сил, позади него покоренная Болгария, прямой путь к Константинополю. А где взять подкрепление гордому Святославу? Надолго ли хватит у него воев?

В ту минуту, когда в Доростоле затворяли ворота, на далеком плесе Дуная император Иоанн увидел ветрила — это подплывали корабли Византии. Теперь вой князя Святослава находились в кольце.

4

В этом бою был тяжело ранен воевода Свенельд. То ли слишком много крови и сил потерял он под Преславой, то ли горькая обида точила его сердце — нелегко было пережить, что сам он уцелел, а дружина пала под стенами Вышнего града, — кто знает, что творилось в душе у воеводы! Но в первой сече под Доростолом он бился так упорно, словно хотел сразу отомстить за своих погибших воев, кидался в самое пекло боя, будто искал смерти.

Свенельд лежал в хоромах кмета у окна, что выходило на Дунай. У его изголовья склонились князь Святослав и сын Лют; на столике у ложа едва теплилась свечка, стояла корчага с холодной водой, рядом висел чистый убрус.

— Дай мне, сын, напиться, — сказал Свенельд.

Лют подал корчагу, воевода сделал несколько глотков.

— Теперь мне легче, не так горит под сердцем, — промолвил он. А потом смежил веки и долго лежал, видно о чем-то раздумывая. Высоко вздымалась его грудь.

— Вот и настал мой час, — сказал он погодя и взглянул на князя Святослава какими-то странными глазами: окруженные темными кругами, они казались очень большими и ясными.

— Мы еще потягаемся, Свенельд, — пытаясь улыбнуться, подбодрил своего воеводу Святослав.

— Нет, князь, — ответил Свенельд, — чую смерть, близко она, и я… не о том сейчас жалею.

— А о чем же, Свенельд?

Воевода ответил не сразу, он поглядел на темное окно, задумался, и лицо его стало необычайно спокойным.

Кто знает, о чем думал воевода Свенельд в свой смертный час? За долгую жизнь исходил он много земель, и, может, перед его глазами проходили теперь скалистые берега далекого севера и холодное море, у которого он родился? Может, вспомнил он горячие пустыни и города за Итиль-рекою, за Джурджанским морем, куда ходил с дружиной еще смолоду? Может, в его воображении проплывали Средиземное море и города на его берегах — ведь побывал с мечом он и там! Долго жил на свете воевода Свенельд, было ему о чем вспомнить в свой смертный час…

Но вот он сказал:

— Я любил и люблю свою далекую отчизну у холодного моря, ибо там родился и там лежат кости моих отцов. Но конунги моей отчизны выгнали меня и могли сделать навеки несчастным… Что сталось бы со мной, да и с многими варягами, не будь Руси… Скажи, князь Святослав, ведь мы не пришли в Киев как враги, не причинили зла Руси?

— Успокойся, Свенельд, — твердо промолвил князь Святослав. — Ни ты, ни друзья твои варяги не были врагами Руси. Они ей верно служили…