Святослав. Болгария

Не зря одолевали князя подобные мысли, ведь подходили они к самому опасному месту – порогу с ёмким прозвищем Ненасытец. Много жизней человеческих взял сей ревущий неведомым зверем норовистый порог вольной Непры – вон сколько курганов рассыпано вдоль него. И не столько жизней забрали воды да огромные каменья его, как злые кочевники, что исстари промышляют на пути в шесть тысяч шагов, кои приходится идти шуйским берегом каждому, кто спускается или поднимается по реке.

Князь понимал, что идти с богатой данью через пороги опасно. Но оставить в потайном месте добычу и двинуться налегке степью в Киев он не мог. Не его это золото, паволоки и прочие ценности, а тех, кто лежат теперь в земле Болгарской. Их родичи, жёны, дети и внуки должны по Прави получить своё, а он, как князь, долг свой священный перед павшими обязан выполнить. Не было на Руси никогда сирот и бездомных, и впредь быть не должно!

Ничего, хоть и устали воины, да домой ворочаемся. Ежели бой завяжется, конница Свенельдова подоспеет, ударит кочевникам в спину, прорвёмся! Так решено было накануне проходить Ненасытец. Про то, что Цимисхес постарается перенять его руками кочевников, Святослав даже не сомневался, слишком хорошо он знал нутро этого византийца. Небось печенеги сразу упреждены были и про богатую поклажу, и про количество воев. Вместе с тем им ведомо, что Свенельд с конницей пошёл в Киев степью. Ворон устроил так, чтоб византийским соглядатаям доподлинно стало известно, что накануне повздорили князь со Свеном и порешили идти в Киев каждый своим путём. Только не знают они, что конница, сделав изрядный крюк по степи, опять вернется к порогам.

Первыми на берег вывели застоявшихся коней, которых взяли на лодьи для князя, темников да охоронцев, чтобы в случае предстоящей схватки могли они руководить битвой и быстро передвигаться. На своём белоснежном коне Святослав отъехал на скалистый выступ и огляделся. Речной ветер рванул полы плаща, а князь стал зоркими очами прощупывать берег. Слух тут не помощник – рёв грозного порога заглушает все звуки вокруг. Только зрение, зрение очами и зрение сердцем. Вот это, второе, и не даёт покоя Святославу: вроде бы всё как надо, но на сердце тяжко, словно что-то не так пошло. Но что и где? Князь снова окинул взором правый высокий берег, потом левый, покрытый бесконечными курганами. Пора давать команду вытаскивать лодьи и груз, но он почему-то медлит. Может, из-за того, что нет до сих пор Ворона, который ушёл со Свенельдом и, по уговору, должен верхом прибыть сюда и сообщить о подходе конницы. А может, какое-то изменение в поведении старого Свена перед расставанием насторожило князя. Показалось Святославу, будто незримая преграда появилась меж ним и старым воеводой. И ранее так бывало, но вот сейчас… Ладно, пора на берег!

Не обнаружив ничего подозрительного, князь, махнув начальникам, направил коня к воде. Предслава стояла тут же, в десятке шагов от ткнувшейся носом в пространство между камнями лодьи, их очи встретились… Как много могут молвить очи жрицы, сколько внутренней силы и ласки может вместить человечий взгляд!!

Князь чуял, но знал не всё. Он не знал ещё, что конница Свенельда уходит сейчас прочь от порогов, а верный его изведыватель лежит, умирая, совсем недалече от Ненасытца, и слабый человеческий возглас заглушается рёвом могучей воды.