Святослав. Болгария

Пристань осталась позади, обрывки разговоров на разных языках сложились в единую мозаику картины. Бродник прошёл ещё чуть далее по берегу и в глубокой задумчивости воззрился на голубую воду реки. Было о чём подумать в отдалении от шумной пристани. То, что он услышал, взволновало его так, что холодная дрожь несколько раз прокатилась невидимой волной по телу, как будто сама смерть заглянула в душу. Он понял главное, что произошло, и почему изменились россы. Это была весть о его гибели, смерти катархонта россов Святослава! Об этом говорили вполголоса два греческих купца, видимо только сейчас пришедшие с Белобережья. О том же толковали арабские купцы, похваляясь друг перед другом, как выгодно отторговались у печенегов и как щедро эти неотёсанные кочевники расплачиваются золотом и дорогими шелками из воинской добычи, взятой при уничтожении богатого флота урусов.

– Рекут, князь на лодьях возвращался со многим золотом и паволоками византийскими, да с дружиной малой… – вспомнился отрывок разговора россов. – Что теперь с нашим Донградом будет?

– Сказал, с Дон-градом, что с Русью будет, брат?! – махнул горестно узловатой рукой старший ватаги.

«Выходит, свершилось так, как было задумано, и моя выпущенная стрела настигла тебя, Русский Барс?! – подумал Каридис. Но отчего-то мысль о победе не принесла ему радости. Напротив, от этих слов ватажников что-то словно оборвалось внутри, и на сердце стало тихо и пусто. – Отчего при ласковом солнце и тёплой волне под ногами так холодно на душе?» – задавал себе вопросы бывший трапезит. Он упорно глядел на волны реки и думал. И ответ пришёл: яркий, как солнечные блики на воде, и зримый, как старое весло на проходящей мимо лодчонке, что птичьим крылом вздымалось над водой, а потом ныряло в её упругую плоть, толкая вперёд челнок.

Он всё время жил, подобно этому веслу, – либо уходил от преследования, либо сам преследовал, то взлетая над волнами обстоятельств, то ныряя в них. Так было все последние годы, и в этом была суть его службы. До сего мига, когда Каридис вдруг понял, и не только понял, но и ощутил, что вместе с князем россов умерла цель его дальнейшей жизни. Самый великолепный хищник, с которым ему только пришлось сражаться, мёртв. Это была достойная охота, и после неё всякая мелочная возня теряет смысл. От ясности этого понимания у бродника закружилась голова, и он увидел себя маленьким и скрюченным в лохмотьях на берегу неспешной реки. Выходит, дыхание жизни может быть не менее безжалостным, чем дыхание смерти?!

Спустя время Каридис бродил по Торжищу, время от времени подходя к торговцам и о чём-то спрашивая. А потом направился вдоль одной из улиц Дон-града. Услышав звон молотков о наковальню в кузнице, он обратился к одному из отдыхающих у входа мастеров на языке россов:

– Друг, не подскажешь, как мне найти белоглазого знахаря по имени Сова?…

Закопчённый кузнец в прожжённом кожаном переднике вначале неторопливо и, как показалось греку, испытующе поглядел на незнакомца. Потом вытер руки паклей и обстоятельно рассказал, где искать знахаря.

Каридис двинулся куда ему было указано. Уже выходя из града, краем глаза отметил запылённый горшок с отбитым горлышком в нише полуразрушенной каменной стены. Вмиг его пронизала мысль, от которой бывший трапезит остановился, будто с ходу налетел на эту самую стену. Горшок с золотом в нише подвала его дома в Итиле! За всеми последними событиями он напрочь забыл о потайном схроне. Даже если дом разрушен, то подвал вряд ли кто тронул. Добраться туда и забрать золото! И начать всё сначала, под другим именем и с иными хозяевами – теми же пачинакитами, мадьярами или арабами. Его умение сгодится любому… Внутри вспыхнул огонь привычного ощущения движения к цели, на миг показалось даже, что всё можно повторить – снова уходить и настигать… Однако стремительно возгоревшееся было пламя надежды на возврат к прошлой жизни так же быстро начало угасать. Похоже, в душе больше не осталось жарких углей прошлых желаний, словно «греческий огонь» там, в сторожке, выжег не только волосы на голове, но и что-то в самом нутре, сердце, или всё-таки…

Палёный в тяжкой задумчивости присел на обломок старой каменной кладки и устремил взор в невидимое пространство.

Глава одиннадцатая Волхвы и витязи возвращаются

Добросвет сидел, глядя на дрожащий огонёк сальной плошки. Истекло уже немало времени, тягучие и плотные, будто капли свинца, минуты уходили одна за другой, но рука так и не начертала ни единого чаровного знака.