Святослав. Хазария

– Буркун, станешь со своими воями с этой стороны и стереги, чтоб никакие кочевники не подошли на помощь булангарам, те же буртасы, с которыми мы уже имели стычки.

Поставил воевода Буркун Радимскую тьму на Деснице, лицом к полуночи, Северскую тьму – на Шуйце, а Вятскую тьму – лицом к полудню.

– Инар, а ты с Варяжской дружиной борзо пойдёшь на полночь, к тому месту, где Ока впадает в Волгу и где стоит древний град Бряхимов, принадлежащий ныне булгарам и названный по имени их князя Ибрахима. Возьмёшь град, пополнишь припасы. Потом перейдёшь Волгу и двинешься к Каме, отсечёшь от булгар Югру, Пермяков и Вотячину, да упреди их, коль кто вздумает булангарам помощь какую оказывать, то князь Святослав их не помилует. А мы пойдём прямо.

И Святослав с дружиной, ведя коней в поводу, перешёл Волгу близ Булгара – богатого торгового града, одного из сердцевин Волжской Булгарии.

Прискакивали к нему всадники из передового дозора Болеслава с докладом, что нигде на пути врага пока не видно.

– Мы вошли в их землю, булгары должны быть уже где-то рядом, – говорил Притыка.

Вскоре прискакал гонец из центрального дозора от темника Богодара.

– Есть, княже! Обнаружена булангарская конница, стоит в лесу у Булгар-града. Дожидаются, видно, пока мы пройдём, а потом ударят с тыла. Темник Богодар просит позволения, княже, ему с подольцами обойти супротивника и взять его в Перуново коло!

– Справитесь одною тьмой? – уточнил Святослав.

– Справимся!

– Да поможет вам Перун!

Радостным вихрем помчался гонец обратно. И вторая Подольская тьма рысью пошла на восход, обошла булангарское войско, ударила его с тыла, ошеломила, обтекла Крыльями и замкнула в Перуново коло.

И пошла беспощадная сеча. Загремели мечи, подоляне врубились в Темрюзскую тьму. И слышен был клич Богодара:

– Потянем! Потянем, друзья! Вперёд, Зборусский полк! Готовьтесь, каменчане!

И тысяцкие вели свои полки в бой.

– Боярин Купалец! – окликнул Богодар. – Становись на челе, дели коло на два!

Молодой боярин Купалец встал на челе со своим полком. И видел Богодар, как с быстротой молнии вздымал Купалец свой меч к сварге и тут же опускал его вниз. И когда опускал, отлетала прочь вражеская голова. И опять вздымал – и приходил конец очередному противнику.

Темрюги выли от ярости и отважно бросались на русов. И самым лютым был бей темрюгов лихой Рамзай, который дерзко отвечал самому булангарскому беку. И гордился тем, что был сыном храброго Югоряя, по прозвищу Однослов, который всегда супился и молчал, но ежели произносил слово, то по одному его слову отсекались мужам головы либо воздавались великие почести.

И увидел Рамзай, как сечёт его воинов Купалец. Поднял свой меч и вихрем налетел на русского витязя.

Закружились всадники один вокруг другого, заблистали булатами. Увидев поединок воевод, отошли воины, как русы, так и темрюги, давая своим князьям помериться силой.

Земля летела из-под копыт, мечи звенели, высекали искры и покрывались щербинами от богатырских ударов. Уже текла пена из конских ртов, но не могли витязи превозмочь друг друга. Тогда остановились они, повернули коней и, забросив щиты за спину, разъехались для решающего удара.

И выехали тут ещё два всадника – друг Купальца младой сотник Пуща схватился с подручным Рамзая Алматуем.

Алматуй – воин княжеских кровей, а сотник Пуща – удалой боярин киевский.

То не соколы налетали друг на друга, и не быстрые дрались кречеты в синей сварге под белым облаком, то четыре храбрых витязя вели смертный бой пред лицом Хорса, проливая на землю отважную кровь.

И плакала Мать-Земля, оттого что не хотела пить человеческой крови, и разливалась она по земле застывшей. А Полевой бог вздыхал тяжко и жаловался, что люди не только снег истолкли, но и всю траву в поле под ним вытоптали, копытами конскими иссекли, а трава та мирно росла, никому зла не делала. А теперь не осталось стеблей, которые хоронились под снегом пушистым, а в Яре взросли бы травы прославлять бога Вышнего и дарить свои цветы Ладе с Купалой!

И отвечал им Земнобог, что трава пойдёт новая от корней оставшихся и от семян, занесённых Стрибогом, а вот головы тех воинов, что с плеч упадут отсечённые, никогда уже больше не вырастут…

А четверо воинов продолжали сражение.

Вот встал в седле Алматуй-темрюг и бросился на сотника Пущу. А тот навстречу ему распластался, полетел ветром, и морозный прах поднялся за ними белым облаком.

Сшиблись витязи мечами, посыпались искры, и первый удар был ничей. И второй, и третий был ничей. И четвёртый, и пятый. А шестой удар был Пущи-сотника. А с седьмого удара голова Алматуя слетела с плеч. И стал Пуща, дожидаясь исхода единоборства Купальца с Рамзаем. А те долго ещё бились, но улучил Купалец момент и всадил свой меч прямо Рамзаю в грудь, распоров его красный китайский кафтан, под которым была кожаная рубаха с железными пластинами. Но прошёл русский клинок сквозь пластины, зашатался Рамзай, выронил меч и упал.