Святослав Хоробре: Иду на Вы!

Удивительно, как упускают из вида еще одну "фольклорную параллель"! В летописи говорится, что Олег ездил на коне. Смело берусь указать тьму фольклорных героев, поступавших точно так же. Кроме шуток, такие "научные" изыскания заставляют вспомнить французского остроумца XIX века, Жана Батиста Переса. Шутник с пресерьезным видом уверял современников в мифичности… Наполеона Бонапарта. Основания почти те же: во-первых, "параллели" между биографией императора Франции и античными мифами о солнечных Божествах. Мол, Наполеон — это Аполлон, Бонапарт означает "благая часть" в знак власти Солнца над днем и летом, мать Наполеона Летиция — это Лето, мать Аполлона, четыре сына императора — времена года, двенадцать маршалов — знаки Зодиака и так далее, и тому подобное. И во-вторых, указы Бурбонов, которые те задним числом датировали годами правления корсиканского самозванца. Это остроумное и смешное сочинение и сейчас еще невредно прочесть, как противоядие от иных "теорий".

Вполне объяснимо и молчание византийцев. Для начала, в ту эпоху византийское летописание и историография переживали не лучшие времена. До нас не дошло исторических сочинений времен Льва VI Мудрого. Константин Багрянородный, Лев Диакон, Михаил Пселл появятся уже много позже, полвека спустя. Вторая причина попроще. Представьте, что вас в темном переулке ограбило… вылезшее из стены привидение. Что вы об этом будете рассказывать? Уверен — ничего и никому, дабы не прослыть в лучшем случае суеверным или лживым трусом, если еще не сумасшедшим. Так с чего христианская империя должна была описывать в хрониках, как ее столицу запугал чудесами и обобрал языческий колдун?

Бог бы с ним, с французом — он-то шутил… Гораздо труднее понять иных отечественных ученых, норовящих на таких вот "основаниях" вычеркнуть из Русской истории одного из ярчайших героев.

Позвольте нам поверить источникам, а не историкам.

2. Сумерки Богов.

Сурт идет с юга
С огнем всепалящим…
Рушатся горы,
Мрут великанши, 
В Хель идут люди,
Расколото небо!

"Старшая Эдда"

Итак, Асмунд — сын Вещего Олега. Если он был воспитателем Святослава — это многое объясняет. Не только в деяниях великого князя киевского — во всей его жизни, его судьбе.

Конечно, Асмунд в любом случае не был чистокровным норманном. По той же саге, матерью его была какая-то местная, славянская княжна. И даже имя его вовсе не обязательно выводить из норманнских наречий. Почти так же — Ясмунд — назывался один из мысов острова Рюген-Руян, главной святыни варягов-руси и всего славянства. И даже если видеть в Асмунде и его отце скандинавов… Олег — Хельги — Священный. Асмунд — дар асов, суровых и воинственных Богов скандинавских мифов. Последний перевод не совсем точен. "Мунд" — это не просто дар, это свадебный подарок жениха невесте. В любом случае оба имени больше похожи на титулы жрецов, чем на прозвища воинов. В скандинавских сагах они, как правило, принадлежат людям, родившимся в язычестве.

Было ли имя воспитателя Святослава варяжским или норманнским — простым воителем дядька Асмунд явно не был. А был он представителем того, северного воинствующего язычества, которое несли на знаменах и в сердцах его отец и его воспитанник. Того, символами которого стали Ирминсуль, Аркона, Ромово, героями — фриз Радбот, саксы Видекунд и Вихман, норвежец Эйвинд, бодрич Никлот, новгородцы Угоняй и Богумил Соловей.

Первое, что любой воспитатель передает ученику — свой взгляд на мир. Попытаемся и мы поглядеть на мир, точнее — на Европу IX-X веков глазами если не жреца, то по крайности, убежденного язычника. Для этого придется понять одну немаловажную вещь. Часто упоминаемый на этих страницах Г.К. Честертон писал, что в языческих Богов никто не верил — в христианском смысле. Придется самым резким образом возразить почтенному англичанину. Правда, я не очень знаю, что такое "верить в христианском смысле". Но вот когда пленный Эйвинд Скъялди раз за разом отказывается отречься от своих Богов, пока водруженная на голый живот железная жаровня не пережигает его пополам — это вера? Когда в уже христианской стране город Муром держится за старую веру два столетия — это вера? Когда племя пруссов предпочитает погибнуть все, до последнего человека, но не предать родных Богов — это вера? И что это, если не вера? Никто не умирает за раскрашенную деревяшку, занятную байку или аллегорию природных явлений, или еще какую-нибудь глупость. Язычники верили в своих Богов. Язычники своих Богов любили. Ибо только за любовь человек может пойти на смерть.