Святослав Хоробре: Иду на Вы!

Жен у Святослава было, конечно, много, как у всякого уважающего себя правителя языческой державы. Татищев упоминает, что тестями князя были правители угров-мадьяр и поляков. Более того, он называет и имя мадьярки — жены Святослава. Звали ее… Предславой. Честно говоря, я не очень понимаю, что думать по этому поводу. Отчего мадьярка носит славянское имя? Проще всего, конечно, заявить, что Татищев-де все выдумал. Да, а еще проще, как я уже говорил, вообще не заниматься историей. Нет причины подозревать Татищева в выдумках, его уникальные сведения много раз находили подтверждение в находившихся позже источниках, в том числе археологических. Поэтому примем за данность, что Татищев и на этот раз не фантазировал, а сообщил имевшиеся в его распоряжении данные не дошедших до нас летописей, каковых, как всякий понимает, за нашу многотрудную историю сгорело или погибло иным образом немыслимое количество. В таком случае могут быть три объяснения славянскому имени у мадьярки. Объяснение первое: Предслава, собственно, не мадьярка, а жена одного из славянских князей с захваченных мадьярами земель. Таких в те годы должно было оставаться немало. Кстати, в западных франкских хрониках упоминается, как союзник саксонца Вихмана и ободритов Накона и Стойгнева, некий загадочный "венгерский гунн Братизлао". Вот уж загадка так загадка. Гуннами средневековые европейские хронисты называли самих венгров-мадьяр, но что обозначает "венгерский гунн"? Явно славянское имя — Братислав? Брячислав? — заставляет вспомнить, что иные авторы той же эпохи — знакомый нам Гельмольд, например, — звали гуннами… славян. Так что же, к войску ободритов и саксов-язычников присоединился такой вот славянин, живший под рукой мадьярских вождей, потомков Арпада? Возможно, конечно, но хроники, описывающие поход Вихмана, Стойгнева и Накона, говорят именно о мадьярской коннице, которую тогда в Европе прекрасно знали. В нашем случае вызывает легкое сомнение, что великий князь киевский удостоил своей руки дочь какого-то мелкого князька. Второе предположение — Предслава была дочерью князя мадьяр от жены-славянки. Мы помним о том, какая трагедия предшествовала переселению мадьяр на Дунай из южнорусских степей. В орде Арпада больше не было женщин. Вообще ни одной. Женились они на пленных славянках. Отсюда в венгерском языке все слова, описывающие земледелие, домашний быт, женскую одежду — славянские по происхождению. Так что славянка-мать вполне могла дать дочери-полумадьярке славянское имя. Что там женщины, если один из наследников Арпада, старший современник нашего героя, носил наряду с мадьярским именем Вер-Булчу славянское Волисуд. Наконец, предположение третье. В древности у многих народов было в обычае при браке давать жене новое имя. В Индии это до сих пор нормальное явление. У скандинавов, судя по некоторым источникам, такое тоже было. Славянские княжны, дочери поляка Земомысла или поморянина Бурислава, остались в скандинавской истории, как Сигрид, Астрид и Тордис — вряд ли их нарекли этими именами при рождении на свет. У нас в летописях тоже прослеживаются остатки этого обычая. В свое время не то кривичанка, не то варяжка из Плескова Прекраса стала княгиней Ольгой, а одну из снох нашего героя, Рогнеду, после свадьбы нарекут Гореславой. Так что, вполне возможно, что какая-нибудь Ирма или Ютоша могла стать киевской княгиней Предславой. Это тем более вероятно, что старший сын нашего героя, Ярополк, назовет именно Предславой свою жену, младший его брат наречет Предславой дочь. Да и во времена Игоря в Киеве будет какая-то Предслава, причем достаточно близкая к княжеской семье — ее упоминают в договоре с греками в числе первой десятки лиц, представленных на переговорах своими послами. Возможно, это та самая Предслава, супруга нашего героя, точнее, в те времена еще нареченная невеста. В этом нет ничего невероятного: детей знатных родителей могли сосватать еще во младенчестве, в закрепление союза родителей. А в присутствии при заключении договора ее посла, кстати, с явно неславянским именем Каницар, не больше странного, чем в присутствии там же посла трехлетнего Святослава, Вуегаста. Но против двух последних предположений говорит заметное в наших былинах и балладах резкое предубеждение к бракам с иноплеменницами, в особенности — азиатского происхождения. Так что я действительно не знаю, какой из этих вариантов более вероятен. А вот имени дочери польского князя Земомысла летописи до нас не донесли. Правда, настораживает, что одну из них звали Свентославой, и отдали ее замуж за иноземного государя, вроде бы за шведского конунга… а если нет? Но тут нельзя сказать ничего определенного. Тем более, что "ляхами" наши летописи называют и лютичей с поморянами. И гораздо естественней предположить, что Святослав женился на дочери князя одного из этих языческих народов, чем на сестре уже крещеного Мешко. Не знаем мы и того, кто из сыновей Святослава от какой жены был рожден.