Святослав Великий и Владимир Красно Солнышко. Языческие боги против Крещения

К княжьему двору выехали тоже резво. Святополк оглядывался, ища изменения, которые произошли за последние годы, пока не бывал в Киеве. Углядел маковки двух церквей, в остальном ничего не понял. Есть новые дворы, лавки вон на Торге тоже, но на самом дворе немногое поменялось. Главное – все спокойно, это уже хорошо. Но на дворе народу немного, незаметно, чтобы собрались вместе сыновья князя Владимира.

Князя в Киеве не оказалось, это привычно, Владимир уже давно жил в Берестове. Но его ключник Мстиша, видно, предупрежден о приезде Святополка, выскочил навстречу, вмиг распорядился всем. Пока из возка вылезали Марина с Рейнберном, разминали затекшие от долгого сидения ноги, распоряжались, куда какие короба нести, на крыльцо выбежали княжны. Скучно сидеть в тереме без дела, оттого приезд да еще и туровской княгини вызвал такой интерес. Дочери князя Владимира перешептывались между собой и со своими мамками, косили глаза на Святополка, точно он был женихом, разглядывали платье княгини Марины. Рейнберн их интереса не вызвал сразу: что смотреть на священника, своих немало… Княгиня недовольно морщилась, ей не нравилось пристальное внимание ни к себе самой, ни тем более к мужу. Хотя княжны и были его сводными сестрами, но их хихиканье коробило туровскую княгиню.

Сам Святополк если и выглядывал среди княжон кого, то только Предславу, сестру Ярополка, они с братом близки, может, что знает нужное? Но старшей княжны не видно, она и при жизни мачехи больше жила в Предславино, чем в Киеве. Хотелось спросить у ключника, не приезжал ли князь Ярослав Новгородский и где остальные братья, но, чуть подумав, Святополк решил, что спрашивать не стоит. Рейнберну тоже не понравилось ни отсутствие князя, ни то, что остальных сыновей Владимира нет в Киеве.

Однако их не оказалось и в Берестове. Туда Святополк отправился на следующий день один, без жены и епископа. А перед тем вечером княгиня Марина завела разговор с мужем о том, что не стоило приезжать. Святополк, которому совсем не нравилась необходимость спать с женой на одном ложе даже вот так, огрызнулся:

– Я тебя не заставлял с собой ехать! Сидела бы дома!

Марина обиделась и больше разговоров не вела. А поутру даже не повернулась, когда он встал пораньше, чтобы ехать в Берестов.

И в Берестове туровского князя ждали, сразу позвали к отцу. Князь Владимир полулежал, обложенный мягкими подушками, был недужен. Смотрел строго, но пригласил сесть, принялся расспрашивать о делах семейных, о княгине Марине, о тесте короле Болеславе, о том, не собираются ли внуков рожать… Посетовал, что у княгини родился мертвый мальчик, обнадежил, что бог даст – еще не один будет. Похвастал, что его новая жена родила девочку.

– Красавица будет! – в голосе звучала законная гордость немолодого уже отца.

Сама молодая княгиня сидела в сторонке, скромно потупясь, молчала, даже когда говорили о ней и ее дочери.

Князь Владимир долго не мог начать тяжелый для него разговор даже после ухода молодой жены. Все же спросить пришлось.

– Зачем Рейнберна при себе держишь?

Святополк пожал плечами:

– Он с княгиней Мариной из Гнезна приехал. Ее духовник, как могу запретить?

Глаза князя блеснули недобрым светом:

– Болеславу все про тебя доносит?

– Пусть, я ничего плохого не делаю. – Хотелось возразить, что и киевских соглядатаев при нем немало, но смолчал, ни к чему зря злить князя, его пока сила. Пока…

– С Болеславом дружишь?

– Как не дружить, тесть он мне.

– А с Ярославом о чем сговаривались? Думаешь, не ведаю о твоем к нему посланнике в Новгород?!

Откуда было знать Святополку, что только это и известно князю Владимиру – что посылал он к брату в Новгород, а о чем посылал, никто не знал. Спроси князь Владимир иначе, просто поинтересуйся, о чем сносился туровский князь с новгородским, Святополк честно ответил бы, может, все и обошлось бы. Но глаза старого князя смотрели в глаза пасынка так, словно норовили вывернуть наизнанку его душу. Внутри у Святополка всколыхнулось все нехорошее, что копилось столько лет с самого рождения. Долго копилось, всю жизнь, зрело и вызрело. Вскочил, метнулся по горнице, в которой вели беседу, зашипел точно гусак на дворе:

– Мой Киев, по праву мой! Я за князем Ярополком, моим отцом, тобой убитым, Русь взять должен был. А ты не только меня принадлежавшего по праву на много лет, что сам в Киеве сидишь, лишил, но и теперь Бориске отдать хочешь?!

Святополк словно забыл, что говорит с великим князем, воспитавшим его как сына, что в его власти, что и возрастом ему в сыновья годен, что назван сыном еще до рождения. Говорил то, что много лет не давало покоя, о чем много лет думал.

– Не одного меня обходишь, князь, таким решением, и своих сыновей обижаешь. Перед Борисом старших много. Ярослав, Мстислав, Святослав…

Видя, что князь Владимир смотрит на него широко раскрытыми глазами, видно, не ожидал, что рискнет пасынок такие речи вести, Святополк вдруг остыл. Чуть устало добавил:

– Плохо ли, чтобы мы загодя с Ярославом свои наделы определили? Ему Новгород, мне по праву Киев…

Договорить не успел, лицо князя перекосила гримаса гнева: