Святослав. Возмужание

Кандыба глядел на друга, моргая от недоумения и никак не разумея, шутит тот или говорит серьёзно.

– Эх ты, душа простая, – расстроился Славомир, – ты бы ещё про «не убий» вспомнил, нашёл кому верить, попу христианскому. – Он в сердцах махнул богатырской ручищей, будто разрывал невидимую вервь. – Оттого и реку я тебе, что гнездо змеиное изничтожить надлежит без всякого сожаления.

Меж тем лодии русов уже бросали якоря.

Начальник русского посольства вместе с несколькими послами, толмачом и духовником отплыли в малой лодии к берегу.

Перед заходом солнца посыльные возвратились с вестью, что сходить на берег никому не велено, кроме купцов, которые завтра могут отправиться в Русский двор, что уже много лет находится в монастыре Святого Мамонта, однако ночевать должны вернуться на корабли.

– Только отец Григорий в град ушёл, обещался завтра быть, – доложил главный посол княгине.

Ольга пригласила его в свою небольшую светёлку на корме и велела:

– Рассказывай!

– Похоже, мать княгиня, – помявшись, ответил посол, – своим нежданным появлением застали мы всех врасплох…

– Как – нежданным?.. Ведь и купцы византийские, и послы неоднократно мне приглашения от Константина передавали, а теперь, выходит, не ждали?

– Приглашения передавали, верно, – отвечал посол. – Но никто не предполагал, светлейшая, что ты сама так скоро явишься в Царьград. Всполошились греки, боятся, нет ли за нами какого подвоха…

Ольга задумалась. Выходит, не ждали её в царьградских палатах и в чистоту помыслов не верят. Отчего?

Княгиня вскинула очи на старого посла и встретилась с его взглядом. И в то же мгновение прочла в нём всё, о чём тот хотел сказать, но промолчал.

– Ладно, иди. Будем ждать… – отпустила она посланника.

Русичи не умеют искусно скрывать свои мысли. «А вспомни, Ольга, что творили тут муж твой и дядька, как жестоко сама с древлянами за смерть Игоря посчиталась, думаешь, неведомо сие грекам?» – так ответил Ольге взгляд посла.

Без изощрённого ума и строгости управлять державой немыслимо. А тут, видно, без хитрости и вовсе не обойтись. Что ж, поглядим, кто кого, поучимся, ежели они хитрее окажутся…

И Ольга велела готовить себе постель.

Прошло ещё несколько дней томительного ожидания. Купеческим лодиям наконец разрешили выгрузить товар, и они ушли к пристани. Там же располагался «русский» рынок рабов, где уже давно толпились желающие заполучить кое-кого из «свежих» невольников, прибывших с Ольгиным караваном. А к княжеской «Лебеди» причалила длинная изукрашенная галера с крепкими темнокожими гребцами и натянутым сверху пологом из цветного шёлка.

Роскошно одетый тучный византиец поклонился навстречу вышедшей Ольге и, всё время учтиво улыбаясь, заговорил на быстром и певучем греческом языке.

– Это их градоначальник, тиун по-нашему, – перевёл толмач. – Приглашает драгоценную правительницу россов со спутниками обозреть Второй Рим, так они называют Константинополь, и его окрестности.

– Что ж, град осмотреть можно, – согласилась Ольга, – всё равно от безделья маемся…

Гости разместились в удобных креслах из цветной лозы, и гребцы с невероятно тёмной кожей и белыми зубами, дружно взмахнув вёслами, погнали лёгкую галеру по зелёно-голубой морской глади к берегу, мимо десятков самых разных судов, – от египетских лодок с тростниковыми парусами до огромных – в несколько настилов – лодий с одной и двумя мачтами. Византийские галеры, скедии, дромоны и триеры, широкобокие торговые корабли, арабские кумбарии, драккары викингов, челны, насады и лодии русов – чего только не было в этом огромном и многоязычном Суде.

На берегу поджидали конные повозки.

Градоначальник в сопровождении греческих охоронцев повёз русских гостей вначале по Влахернам – юго-западному району Константинополя, располагавшемуся на правом берегу залива Золотой Рог. Одной из самых главных достопримечательностей здесь была церковь Святой Богородицы Влахернской. Градоначальник повёл туда русов, дабы они могли лицезреть хранящиеся в церкви великие святыни – ризу самой Божьей Матери, её пояс и омофор – длинную полосу материи с вышитыми на ней крестами, а также чудотворную икону, к заступничеству которой обращались патриарх Фотий с царём Михаилом, когда неприятель неожиданно напал на Константинополь. Как после троекратного погружения божественных риз Богородицы в воду все стали свидетелями чуда: внезапно разыгравшаяся буря разбила вражеские корабли, и только жалкие остатки их смогли вернуться домой.

Ольга внимательно смотрела, слушала, вслед за церковнослужителями и духовником осеняла себя крестным знамением, благо, что немалая часть её спутников тоже были крещёные. А потом, когда вышли из церкви, тихонько спросила отца Григория:

– Я что-то недопоняла, кто тогда напал на Царьград? Духовник помедлил, а потом ответил: