Святослав. Возмужание

Ему никто не перечил. После Несыти, отобравшей столько сил, всем хотелось есть и спать.

Выйдя на сушу, дружинники развели костры. Поймать нужное количество рыбы тут не составляло труда – она сама шла в сети. И скоро по берегу разошёлся вкусный дух рыбной юшки, сдобренной солью, греческим перцем и лавровым листом. Тут же у костров люди и засыпали, сморенные усталостью и обильной едой. Только дружинники, сменяя друг друга, продолжали неусыпную службу по охране людей и судов.

На следующий день лодейщики, пользуясь тем, что люди остались на берегу, начали сплавлять суда к следующему порогу и через неглубокие прибрежные ручьи протаскивать их дальше, как делали это, преодолевая первый и второй пороги. Непра тут разливалась в мелкое и широкое озеро с торчащими повсюду камнями, через которые река гнала свои волны, а потом ухала вниз с почти саженной высоты. Однако после Несыти этот порог не казался такой страшной преградой, хотя и требовал к себе весьма внимательного отношения.

Одолев Волногон, лодии дождались шедших берегом людей и двинулись дальше. Очень скоро – буквально через пять вёрст – на их пути предстал Вертун, шестой порог. По сравнению с остальными он также был невелик, однако река образовывала здесь ужасный водоворот, – крутила и вертела попадающие в него камни, ветки, брёвна, трупы неосторожных животных. Надо было плыть, прижимаясь как можно ближе к левому берегу, и стараться при этом не напороться на подводные камни и скалы.

– Волногон и Вертун ещё называют Дед-порог и Внук-порог, – рассказывал старший лодейщик внимательно слушавшим его княгине Ольге и отцу Григорию, когда опасное место осталось уже позади. – Перед ненастьем пороги перекликаются между собой: загудит, зашумит Дед-порог, а потом застонет тяжко и смолкнет. Ему отзывается Внук-порог: заревёт, завоет и стихнет. И опять Дед-порог начинает, а Внук-порог подхватывает, будто существа живые, аж кровь в жилах стынет…

Кандыба придвинулся ближе и тоже с интересом слушал лодейного начальника.

После Вертуна Непра возвращалась назад, к прежнему руслу, берега становились пологими и сближались между собой.

– Тут, за островом Таволжаным, ширина реки не превышает двухсот саженей, – рассказывал дальше начальник, – что является удобным местом для переправы с одного берега на другой, хотя течение здесь весьма быстрое. Перевоз именуется Таволжаным по имени острова, который мы только что минули. Видите, он покрыт густым лесом, – там на дубах обитают орлы, в липах щебечут весной соловьи и перекликаются иволги. И ещё растёт много таволги, или, иначе, лабазника, которым лечат коней от мочезадержания. К Таволжаному перевозу, – вёл дальше рассказ судопроводчик, – сходятся древнейшие дороги. С правого берега – Муравский шлях, по которому купцы издавна ездили к грекам по соль и рыбу. Переправившись на левый берег, – указал лодейщик рукой, – они попадали на Одвечный шлях, по какому ещё наши Пращуры-скифы ездили к грекам на полудень менять овец, шкуры и сало на их сукно, вино, золотые обручи и ожерелья. Однако в последние времена купеческих обозов почти не стало – их грабят и убивают в степях кочевники. Потому торговый люд предпочитает идти, как мы, водным путём – через Непру с её страшными порогами, в сопровождении вооружённой охраны.

За Таволжаным вдоль левого берега протянулся странный остров, похожий на какое-то чудовище, лежащее в воде головой на полночь, а хвостом на полдень.

– Что за остров такой? – обратился Кандыба к Славомиру, поскольку лодейный начальник ушёл по своим делам и прервал столь интересные пояснения.

– Змиева скала, – отозвался Славомир. – Я слыхал, будто это окаменевший змей, что некогда родился из огненного облака на Боспоре и был послан греками захватить нашу землю. И никто не мог одолеть его, потому как только отрубят витязи змею голову, а на её месте три новых вырастает. Это боги греческие дали ему силу чёрную, неодолимую. И возопили тогда наши Пращуры к богам – Сварогу, Перуну и Свентовиду, и те послали небесные рати Сварожичей. Пришли Сварожичи и огненными перунами поразили боспорского Змея. Тот упал в Непру и превратился в камень.

– Там и сейчас змей полно, – подключился к разговору второй кормщик, совсем ещё юноша, с мягким пушком на подбородке. – Видишь вон ту щель в скале над водой? – спросил он Кандыбу. – Это вход в змеиную нору. А внутри есть большая пещера, в которой сих гадов видимо-невидимо, и всё человеческими костями засыпано…

– Как же туда люди попадают? – удивился Кандыба.

– А в этой пещере имеется узкий выход на самую вершину скалы. Есть лихие люди, что молятся тут Великому Змею и приносят ему человеческие жертвы. Поймают купцов, привезут сюда и выспрашивают, где золото. Потом убьют и в расщелину бросят. Или прямо живыми в скалу бросают, а змеи их там жалят насмерть…

В это время над водой раздался глухой стон. Кандыба вздрогнул.

– Что это? – прошептал он с округлившимися очами.

– Где? – Было видно, что юный лодейщик тоже струхнул.