Святослав. Возмужание

Тёмный стан Малуши со струящимися волосами то почти сливался с мраком отдалённых углов горницы, то врывался в освещённое пространство, так что языки свечей едва не гасли, и в очах молодой женщины вспыхивал странный блеск.

Святослав улавливал исходящую от Малуши женскую силу. И когда она, скользя мимо в танце, ненароком коснулась его бедром, Святослава будто окатило горячей волной. И вслед за этим в нём самом стало зарождаться такое же сильное и пьянящее чувство. И опять это было новым, неведомым доселе ощущением. С Ладомилой всё было просто и естественно. Эти же чувства удивляли, будоражили и вместе с тем давали ощущение не просто силы, а желания властвовать.

Святослав прислушивался к ним, молча, ничего не предпринимая, но и не уклоняясь от происходящего.

Вот эта незнакомо-загадочная женщина опять приблизилась, изящно изгибаясь, и исходящее от неё тепло стало сильнее. Ещё одно едва заметное касание – и горячая волна ударила в голову, стало трудно дышать, а во рту пересохло, несмотря на выпитый квас.

«Очаровала… колдунья… или снадобье какое подмешала?» – ещё успел подумать Святослав, но уже древняя всепоглощающая сила стала заполонять всё тело – от макушки до пят.

Святослав хотел превозмочь то, что просыпалось в нём, и даже протянул руку, как бы желая сохранить расстояние, чтоб ощущение пылающего женского тела не влекло и не обжигало его. Но в сей миг сознание, видно, помутилось, и Святославу почудилось, что это не Малуша, а Ладомила приближается к нему, живая и пылающая страстью, только отчего-то в тёмном византийском одеянии. Всё видимое и ощущаемое слилось в единый горячечный то ли бред, то ли чудный сон. И когда в очередной раз разгоряченное тело прикоснулось к нему, Святослав закрыл очи, и руки его сами собой сомкнулись вокруг женщины, сжав её в объятиях так, что она застонала то ли от боли, то ли от переполнявшей её страсти.

* * *

Святослав проснулся, когда вот-вот должен был сереть рассвет. Он всегда просыпался в это время и несколько мгновений лежал, припоминая деяния дня вчерашнего и прикидывая распорядок на грядущий.

Нынче внутри было пусто, а на душе тошно. Малуша спала подле, прижавшись к его боку. Тёмное шелковистое одеяние беспорядочным комом валялось на лаве.

Святослав пошевелился, и чуткая Малуша сразу встрепенулась и пробудилась.

– Уходи, – тихо сказал княжич.

Сразу угадав его настроение, Малуша быстро облачилась и кротко прошептала:

– Прости, княжич, я только утешить тебя хотела, от чёрных дум отвлечь. Люб ты сердцу рабы твоей верной, прости!

И выскользнула за дверь.

Святослав тоже поднялся и, натянув порты, спустился через заднее крыльцо на теремной двор. Он чувствовал себя липким, противным и грязным, будто не мылся целый месяц. Поэтому вылил на себя жбанов пять холодной колодезной воды и впервые не стал творить обычную утреннюю молитву богам – ему отчего-то было стыдно.

Что же произошло сей ночью? – вопрошал себя Святослав. – После близости с Ладомилой всегда было спокойно и светло, а сейчас так скверно на душе, отчего? Этот странный квас и необычный танец впрямь будто околдовали, и он сделал что-то не так, в разлад с совестью, а значит – против законов Прави. Худо! Выходит, его тело взяло верх над разумом? Для славянина, а тем паче для воина это не оправдание, а позор!

С тяжким сердцем покинул Святослав терем в этот день. После того случая на душе долго оставался неприятный осадок, и воспоминание о собственной слабости невольно кололо изнутри, когда на глаза попадалась ладная девица или молодая женщина.

Малуша вновь была незаметной и кроткой. Она почти постоянно находилась при Ольге, хлопоча то в гриднице, то в поварской, то при княжеских каморах, амбарах и ледниках.

Малуша и её брат Добрыня появились в теремной службе не так давно. Их привёз воевода Свенельд, взял как дань с уличей. Уличи отчаянные воины, живут на бывших дакийских землях и за добычей хаживают за Дунай, где живёт много богатых греческих и болгарских купцов. Среди захваченных богатств и рабов оказались и Малуша с Добрыней. Некогда ещё подлетками они были захвачены печенегами и проданы в рабство. Сменили нескольких хозяев, однако, по большому счёту, брату с сестрой повезло – они попали в услужение к одному из ромейских вельмож, что владел землями по правому берегу Дуная, и весь уклад его жизни тяготел к римскому, как и роскошный дом, и поместье, в котором Добрыня отвечал за конюшни, хозяйственную утварь и многочисленных рабов.

Малуша служила в доме на женской половине, была помощницей хозяйки и дочерей вельможи.

Как брат, так и сестра изучили придворные манеры и обхождение ромеев, блюда греческой и римской кухонь. Зная, сколь ценно это для княгини, воевода и прислал попавших к нему в руки пленников в дар Ольге.