Святость и святые в русской духовной культуре. Том II. Три века христианства на Руси (XII–XIV вв.)

Все рады, мальчик не может унять слез. Горкин поглаживает его: «Напугался, милок..? Бог даст, ничего… дойдем к Угоднику». А кругом богомольцы — «Старичок–то лежит, никак отходит?..» Кто–то кладет на Горкина копейку; кто–то советует: «Лик–то, лик–то ему закрыть бы… легше отойдет то!» Горкин целует копеечку: «Господня лепта… сподобил Господь принять… в гроб с собой скажу положить…» А вокруг — «Гроба просит… душенька–то уж чует…» А Горкин повеселел, хотя и «жгет маленько». До Братовщины сегодня не дойти. Мальчик в крайнем волнении — тут и жалость к любимому Горкину, и эгоистическое чувство — не попадем в столь желанную и сказочную Троицу, и готовность к самопожертвованию: «Сядь, на тележку, Го–ркин! […] я грех на себя возьму».

Еще один ночлег— не предусмотренный никем. Ночь прошла беспокойно: он проснулся от жгучей боли, решил, что кусают его мухи. Горкин объяснил, что, должно, «кусают клопики», и посоветовал, как сделать, чтобы они не кусали. Видя, как вчера испугался за него мальчик, Горкин утешает его: «А ты подожмись, они и не подберутся. А–ах, Господи… прости меня, грешного… — зевает он».

«Горкин, какие у тебя грехи? Грех, ты говорил… когда у тебя нога надулась?..»

Тема греха, того самого, который мальчик вчера вечером был готов столь самоотверженно взять на себя, чтобы спасти Горкина, сейчас для него неотвязна и жгуча. Она как–то смутно связывается в детском сознании с самой поездкой к «Троице–Сергию», как и с темой смерти, впервые возникшей в нем, и тоже в каком–то пока совсем непонятном плане, как–то соотносимом с «Троице–Сергием». То, что у Горкина могут быть грехи, для него открытие: что же такое святой человек, если даже у Горкина есть грехи. Поэтому не из любопытства, не для того, чтобы как–то провести время в эту полубессонную ночь, мальчик вопрошает Горкина о его грехах. И тот понимает, что мальчик готов к исповеданию его, Горкина, греха и что он сам должен рассказать об этом грехе мальчику — и не только для него, но и для самого себя. Исповедь Горкина, святого в миру человека, заслуживает быть приведенной здесь полностью: