Святотатство

Путь в школу гладиаторов я провел в полудреме. Мерно покачиваясь в носилках, грелся на солнышке, лучи которого проникали сквозь балдахин, и припоминал все испытания, выпавшие сегодня на мою долю. Про себя я поблагодарил Лукулла за славное вино. Если б не это доброе кекубанское, подкрепившее мои силы, я давным-давно лишился бы сознания. Когда забытье наконец овладело мною, боги послали мне удивительные видения.

Передо мной предстала богиня Диана в короткой тунике охотницы, в руках у нее был лук, за спиной — колчан со стрелами. Мгновение — и богиня превратилась в Клодию, которая смотрела на меня и издевательски хохотала. Клодия и прежде нередко находила поводы, чтобы посмеяться надо мной. Я уже собирался сказать ей, что она мерзкая шлюха, как вдруг увидел, что передо мной уже не Клодия, а Фауста. Она что-то произнесла, но я не сумел разобрать слов. Прежде чем я успел переспросить, Фауста превратилась в своего брата, Фауста. Учитывая существующее между близнецами сходство, превращение далось ей без труда. Фауст что-то протягивал мне. Я обратил внимание, что пальцы у него унизаны кольцами. Как странно, пронеслось у меня в голове, ведь он служит в армии, а в воинском деле кольца — большая помеха. Особенно кольцо с отравой, такое громоздкое и неуклюжее. Меж тем произошла очередная метаморфоза. Место Фауста занял Аппий Клавдий Нерон. Он что-то сжимал в руках, и я чувствовал, он отчаянно хочет, чтобы я забрал это у него. Бедняга пытался что-то сказать, несмотря на то что горло у него было перерезано, а на лбу темнела вмятина.

Внезапно за спиной Нерона выросла гигантская тень. То был чудовищный зверь на четырех лапах, одна из которых сгребла Нерона, прежде чем он успел передать мне то, что сжимал в руках. С содроганием взглянув в морду зверя, я понял, что это Цербер, неумолимый страж, охраняющий вход в царство мертвых. Этого монстра называют псом, но никогда прежде мне не доводилось видеть пса о трех головах, к тому же столь исполинских размеров. Приглядевшись получше, я заметил, что это вовсе не собачьи, а человеческие головы. Цербер превратился в подобие египетских божеств, соединяющих в себе людей и животных. Одна из его голов принадлежала Крассу, который не сводил с меня холодных голубых глаз. Вторая принадлежала Помпею, на губах его играла язвительная усмешка. Третья голова оставалась в тени, и я никак не мог разглядеть, чья она. Я догадывался лишь, что тот, кто находится посередине, повелевает двумя остальными. Иначе и быть не могло. Внезапно трехглавое чудовище заслонил чей-то стройный силуэт. То была Юлия. Она протянула руку и коснулась моего плеча:

— Деций?

…Асклепиод слегка потряс меня, взяв за здоровое плечо. Лицо его расплывалось у меня перед глазами и лишь через несколько мгновений обрело отчетливые очертания.

— Лучше бы на твоем месте была Юлия, — пробормотал я.

— Что?

Обрамленное изящной бородкой лицо Асклепиода выражало тревогу и озабоченность.

— Не ожидал, что ты вернешься так скоро, Деций, — со вздохом произнес он и, обернувшись, сделал кому-то знак подойти. На зов явились два гладиатора, которые подняли меня с носилок с такой легкостью, словно я был малым ребенком, и отнесли в комнату врача. Там слуги Асклепиода, привычные к подобной работе, проворно раздели меня и обмыли рану.

— Снова принялся за старое, да? — проворчал Асклепиод, осматривая мое плечо. — Ну, с этим понятно. А что это за отметины у тебя на лице? Неужели следы человеческих зубов?

— Точнее сказать, это зубы грызуна, не то крысы, не то хорька, принявшего человеческое обличье, — буркнул я.

Мой друг, сосредоточенно ковыряясь в ранах, заставлял меня кусать губы от боли. Ему самому этот процесс, казалось, доставлял удовольствие.

— Что ж, придется тебя заштопать, — заявил он, закончив осмотр. — Обещаю, ты будешь жить и даже с горем пополам сможешь двигаться. Боюсь только, женщины, увидев твой многострадальный нос, будут в ужасе разбегаться. Кстати о женщинах. Кто такая Юлия?

Безмолвные рабы приготовили все необходимое — изогнутые иглы самого зловещего вида, нити из конского волоса и бронзовые щипцы.

— По пути сюда я задремал и видел странные видения, — пробормотал я, отводя взгляд от этих орудий пытки. — Во сне ко мне явилась одна из моих знакомых, по имени Юлия.

— Видно, ты питаешь к ней особо нежные чувства, если предпочел бы ее общество моему даже сейчас, когда тебе необходима врачебная помощь, — усмехнулся Асклепиод. — Говоришь, видел странные видения? Я не большой мастер по части толкования снов, но могу направить тебя к настоящим знатокам.

— То, что я видел, нельзя назвать сном. Просто картины, сменяющие друг друга. Настолько отчетливые, что мне казалось — все это происходит наяву.