Святые бастарды

– Учись, тутти-ту, и будет тебе счастье, – наставительно произнес альв, не отрывая глаз от своего рукоделия. – Поначалу все кажется странным, и только когда ты вникаешь в предмет, он становится ясным. И неважно, тутти-там, что это – вождение мотоцикла или высшая математика, магия или вышивание гобеленов. Пока ты учишься – все странно. Когда научился, тутти-ту – все естественно. Если нет творческой жилки – пользуешься чужим, разобравшись, как оно работает. Если есть – создаешь свое, тутти-там, на зависть окружающим элохим.

– Я тебе не завидую, – обиделся вдруг Атаниэль.

– Завидуешь, тутти-ту, – удовлетворенно заявил альв. – Мало того, что я – красивый и умный, я еще и талантливый. А ты – просто нескладный громила! Иво, подтверди!

Оба они уставились на воспитанника слаш. В глазах друзей Иво видел огонек азарта и в то же время понимал, что большей частью вопрос шуточный. Однако как-то отвечать на него было надо, а как именно – в голову не приходило.

– Да, кстати, – подал голос от двери незаметно вошедший Вереск. – Меня тоже этот вопрос беспокоит. Я считаю, что самый умный и красивый – это я. В любом облике. Но как волкодав – вообще великолепен, и соревноваться со мной сможет только Гавкинг, когда подрастет. Иво, правда, эти двое мне в подметки не годятся?

– Дети в соревнованиях не участвуют, – ответил воспитанник слаш. – А если среди взрослых, то самый лучший – это я. Основам магии меня учил «черный», наследство я получил от загадочного и великого Феофана Прокоповича, и еще я девушкам нравлюсь, вот Маж свидетель.

Атаниэль сел на боковину кресла, спинку которого занимал альв, и, держа себя за бока, начал громко и со смаком смеяться. Почти сразу к элохим присоединился Вереск, затем – Иво и последним – Маж, чуть не упавший со своего насеста.

Минуты через три, когда все успокоились, оборотень раскрыл пакеты. Меньше всех с одеждой повезло Мажу – на его рост были только детские вещи, и если с курткой, на которой были вышиты медвежата, он еще мог смириться, то кеды с рисованными крокодильчиками вызвали бурю.

– Ни в жизнь, тутти-ту, я не надену эту фигню! – орал альв. – Даже в Одиннадцатом равелине мне одежду лучше давали, во всяком случае, не такую смешную, хотя уж им-то на меня вообще плевать было!

– Это «Лакост», – оправдывался Вереск. – Им сносу не будет, отличные кеды, если бы были моего размера, я бы взял!

– Конечно, не бери, – подстегнул Атаниэль. – Вот в моем случае главное – я, и на мне любая одежда, даже это джинсовое подобие шароваров, будет сидеть идеально. А тебе обязательно надо что-нибудь покрасивее, чтобы не было заметно страшного лица.

Альв поморщился, но забрал кеды, натянул их на ноги и признал, что хотя выглядят они и не ахти, зато хорошо сидят и вполне удобны.

Иво вообще не жаловался. Шмотки, взятые Атаниэлем в машину, которая позже сгорела, были ему малы и малы давно – в отличие от тех вещей, которые принес оборотень. Подержанные, но не рваные и выглядящие более чем прилично рубашка из мягкого, приятного материала, легкая замшевая куртка и джинсы «в пол», плюс новые кроссовки.

Одевшись, воспитанник слаш посмотрел в большое зеркало, висящее в прихожей, и увиденное его полностью удовлетворило. Теперь он не выглядел ни бедняком, ни мальчиком-переростком. Иво смотрелся как нормальный, следящий за своей внешностью юноша среднего достатка – то есть как человек, которым он раньше мечтал быть.

Поймав себя на этой мысли, он с удивлением осознал, что его мечты – стать хирургом, жениться, купить небольшую квартиру и жить, как все нормальные люди, – словно слегка деформировались, «поплыли».

Теперь ему хотелось темпа, ритма в жизни. Рыхлое «быть как все» превратилось в «двигаться вперед». Стать хирургом? Да. Но при этом жить полноценной жизнью, общаться с друзьями, узнавать новое. Жениться? Да, наверное. Но – опять же, Иво вспомнил оценивающий взгляд Марии Дробышевой – он может не просто найти подругу, но найти ту, которой он будет действительно интересен. Купить квартиру? Да, конечно. Там, где ему будет лучше всего, и ту, в которой будет хорошо жить.

Раньше все было смутно и маловероятно, мечты виделись как какой-то комикс с рисованными персонажами, в числе которых был и сам Иво. Теперь же все оформлялось в понятную картинку, в которую словно вдохнули жизнь. Он внезапно осознал, что ему впервые за долгие годы действительно интересно, что же будет завтра, и даже – что будет сегодня вечером.

Все наполнилось смыслом, приобрело четкие грани, из вечных полутонов, когда вокруг и не друзья, и не враги, вдруг, словно изваянный резцом, выплыл черный цвет – «Ложа Петра и Павла» и белый – друзья из «Святых бастардов». Теперь он и сам мог сказать про себя, что он – настоящий, а ведь всю жизнь глубоко внутри Иво осознавал, что он никому не нужен. Ни врагам, которых не имелось, ни друзьям, которых, по большому счету, было еще меньше, чем врагов.

– Любуешься? – поинтересовался подошедший элохим.

– Хорошая одежда, – сказал, оборачиваясь, воспитанник слаш.