Святые горы

Открывая зеленую улицу булгаринскому «Самозванцу», Бенкендорф, вероятно, проконтролировал ту часть текста, которая несла жандармский охранительный заряд. В «Годунове» с Афанасием Пушкиным мы знакомимся в сцене «Москва. Дом Шуйского». Его образ возникает в художественной ткани органично, выполняет важную функцию, развивая сюжет, создает атмосферу неустойчивости и недовольства. Афанасий Пушкин сообщает целый ряд подробностей, ставит акцент на государственных и экономических вопросах, волновавших различные слои населения. Гаврила Пушкин действует в сцене «Лес», затем в «Ставке» и на «Лобном месте». Пушкины в «Годунове» такие же герои, как и сам Годунов, Шуйский, Самозванец или Марина Мнишек. Быть может, в прямой речи предков ощутимее, чем в прямой речи других персонажей, передано отношение поэта к русскому народу, Но это воля автора, на которую он имеет неоспоримое право. Гаврила Пушкин замечает: «Но знаешь ли, чем сильны мы, Басманов? Не войском, нет, не польскою помогой, а мнением; да! мнением народным». Сцена «Лобное место» начинается с ремарки: «Пушкин идет, окруженный народом». Еще ранее Афанасий Пушкин, обращаясь к Шуйскому, произносит: «А легче ли народу? Спроси его».

Как же поступает Булгарин? А вот как. Нагромоздив невероятное количество событий, пытаясь разжечь любопытство читателя авантюрными приключениями, он совершенно отбрасывает идейное содержание борьбы. Венцу Мономаха отводится роль приманки. Превосходно сознавая, что Бенкендорф читать роман не станет, а царь вряд ли пожелает, Булгарин то и дело включает в текст в финале фамилию Пушкина, демонстрируя типично полицейскую форму мышления, которая, конечно, вполне отвечала вожделениям Бенкендорфа. В устах бывшего французского капитана псевдопатриотические заклинания звучали и до сих пор звучат, по меньшей мере, комично. Трудно допустить, что Булгарин, готовясь к изданию романа, не обсуждал свои намеки с чиновниками III отделения и цензуры, которые были заинтересованы в публичном бойкоте и скандале вокруг «Годунова». Заключительный пассаж «Самозванца» не может не вызвать у читателя иронии. «В это время, — пишет Булгарин, — у Фроловских ворот раздались народные клики. Толпа всадников прискакала на площадь, восклицая:

— Радуйтесь, москвитяне! Бог дал вам нового царя. Избран на царство князь Василий Иванович Шуйский. Да здравствует царь Василий Иванович!