Святые грешники

Из-за туманного леска показалась моторка. На руле местный пожарник — пожилой степенный Алексей. С ним пассажиром участковый — молодой кудреватый парень в милицейском бушлате — Степан. Любитель выпить, побалагурить, побаловаться с деревенскими молодицами. Однако сегодня у него лицо важное, озабоченное. Увидел Володьку, надел на кудри форменную фуражку, которую, видно, прихватил для солидности:

— Здравствуй, дядь Володь!

— Здорово, коль не шутишь! — сказал тот, а сам подумал: «Принесла вас нелегкая! Наверное, рейд какой затеяли там, в верхах».

Участковый — кровь с молоком на розовом румяном лице — молодецки соскакивает на берег, подходит прыгающей, как на пружинках, походкой. Ручкаются.

— Здравствуйте, теть Свет! — кивает участковый вышедшей из сбитого из досок балагана своей дальней родственнице.

— Здравствуй, Штепан! — кивает ему жена. — Какими исудьбами? Проверяешь, на месте ли жилетки? (Пришло указание штрафовать за отсутствие спасательных жилетов.)

— Нет, теть Свет! Туристы пропали! Два человека. Из Москвы. Пошли на реку. Порыбачить, значит. И на связь не выходят. Говорят, они хотели сплавиться по Камчатке. На надувном плоту. На рафте, по-ихнему, значит! Вот мы и идем. Опрашиваем народ. И к вам зашли. Не видали москвичей? С материка? Молодые ребята. Старшему, значит, около тридцати…

— Не-е-ет! Мы только недавно пришли на участок! — отвечает не спеша Озеров, как бы подчеркивая свое старшинство.

Участковый покрутился еще несколько минут. Поспрашивал о том о сем.

— Ну, вы смотрите! Если чё заметите, дайте знать! Шуму много. Ищут их. Звонило начальство из Петропавловска. Говорят, чьи-то дети. Бедовые. Шалят…

— Ладно, Степан. Если что, будем звонить. Телефон твой в наличии имеется.

— Ну, бывайте!

— Ага.

Двигатель вспенил воду позади казанки. Пахнуло с воды бензиновой гарью. И катер, рассекая собственную, созданную поворотом на реке волну, ушел вверх по течению.

Володька посмотрел ему вслед. Потер небритый подбородок рукой с пожелтевшими от всякой работы ногтями. Постоял, покачал головой. И наконец вымолвил:

— Света! Я, наверное, схожу сети посмотрю. Как бы чего не вышло.

Светлана кивнула в ответ головой. Мол, давай, валяй.

Здесь жизнь простая. И народ такой, что накинь на заимке крючок на дверь — уже никто не зайдет. Но вот чужие!

Они повозились на базе еще с десяток минут. И так, не заходя больше в домик, отчалили на реку. Рыбачить. Не забыли на всякий случай надеть спасательные оранжевые жилеты. Власть на реке! Могут и оштрафовать.

Тронулись вверх. Вслед за катером. Шли недолго. У песчаной косы Володька заметил знакомый, торчащий из воды кол. Осторожно направил бат прямиком к нему. Это сеть. Капроновая, крепкая. Жена держала с помощью весла бат на месте, а Володька начал выбирать сеть.

— О! — раздался его голос с носа. Это значило, что первая рыбина оказалась в руках. А затем извивающийся пятикилограммовый «чурбачок» упал на металлическое дно. Озеров тянул дальше. Еще через пять секунд Светлана опять услышала его возглас:

— О-о! — Появилась еще одна скользкая, запутавшаяся в этой сети большая рыбина. Он вытащил ее из воды, размотал. — Задох нулась, зараза!

Наконец достал и выбросил уснувшую рыбину в воду.

Вытянул следующую по ходу секцию. Метра через три снова Светлана услышала его возглас:

— О-о-о! Это микеша! О-о-о!

Рядом, где-то за поворотом, прорезался звук мотора. Володька опустил сеть на воду в ожидании. Кого там принесло еще?

Из-за зеленого берега вылетел самолет — не самолет. Глиссер с огромным винтом на корме. Это сосед Серега-камчадал, здоровенный детина, шел на свой участок. Помахал рукой. Что-то прокричал. Исчез за следующим поворотом реки.

«Людно нынче на реке! Путина», — подумал Озеров, продолжая тащить свою сеть. Наконец вытянул последнее грузило. Уселся на перекладине. Стал поправлять. Чтобы поставить снова.

Подошедшей поглядеть Светлане сказал:

— То кета, то нерка. А по идее должен быть кижуч!

— А цмотри, горбуша! — толкнула ногой рыбу со страшной челюстью-клювом и характерным выпуклым горбом на спине жена. — А она-то цто здесь делает в центябре?

— А бог ее знает! Она же проходная. Так же, как чавыча, нерка, кета, кижуч, сима…

— Все мелкая! — сказала жена, присаживаясь на поперечную доску и доставая курительную трубку. — Раньше чавыча ценула до тридцати килограммов. А теперь не то.

— Была и под пятьдесят! — мечтательно вторил жене Озеров. — Жирная! С океана идет, только спины в протоках торчат. Теперь с местной сравнялась, с микешей да с куншей. Скоро будет размером с хариуса…

— Ты шкажи еще — с гольца! — пыхнув из трубки дымком, заметила Светлана. — Не ворчи. Кутх все нам дает по потребноцти. А ты ворчишь, как штарик.

— Да я так! — покладисто согласился Володька, обтирая о грязное полотенце руки. — Рыбачить будешь? Сеть я поставлю снова. Утром снимем.

— Буду! — ответила Светлана, доставая из-под деревянного сиденья хороший японский спиннинг.

— Ну, давай вон туда, в протоку, зайдем. Там ямы. Я знаю!