Святые грешники

Ресторан отеля большой. Белые столики стоят даже на зеленой лужайке, где растут кусты тропических цветов. И одно время они устраивались прямо у прудика. Под деревом бодхи. Но позавчера они увидели, как огромная ящерица — больше метра длиной — медленно шествует по траве, поводя в разные стороны длинным хвостом и обнюхивая воздух раздвоенным змеиным языком.

Так что вся троица теперь обедает только на белой веранде. В большом зале.

Перед едой полагается «дезинфекция». Как опытные путешественники, они теперь берут с собою литровую бутыль коньяка. И перед каждым приемом пищи неукоснительно употребляют его. По рюмке. Вот и сейчас предварительно поднялись на блестящем стальном лифте с разноцветными кнопочками в номер. Где Дубравин и причастился духовитым янтарным напитком. Людка тоже приняла. Но долго морщилась и кашляла. Только Дуне коньяк не полагается. Ей рекомендовано чаще мыть руки.

Слегка захмелев, они спускаются в ресторан. И принимаются «кусочничать», набирая на большие плоские тарелки то, что бог послал. На этот раз ланкийские боги послали много морепродуктов, рыбы, моллюсков, риса и курицы.

Все хорошо. Однако сегодня «дезинфекция» не помогла. Через пару часов, ближе к вечеру, у Дубравина поднимается температура. И начинается диарея.

Почти всю ночь он мечется от кровати к унитазу, одетый в меховую шапку и коричневую дубленку на голое тело.

К утру, наевшись таблеток, обессиленный Александр засыпает беспокойным тревожным сном.

Проспал завтрак. И к тому часу, когда надо было собираться на экскурсию в древний город Канди, где есть монастырь Будды с бесценной реликвией, Дубравин заявил, что общая слабость живота не позволяет ему покидать сию скромную обитель с ее удобствами.

Затем он принялся рассказывать Крыловой о каком-то странном сне, который нынче снова посетил его:

— Знаешь, Люд, как будто я плыву на пароходе. Пароход называется «Русь». И он медленно идет по большой реке. Вся наша семья на палубе. Разглядывает большое село на берегу. А посередине села, как гусь среди уток, стоит большой деревянный дом. И матушка мне говорит: «В этом доме жил наш друг». «Какой наш друг?» — спрашиваю я. «Разве ты его не помнишь?» И тут я вспоминаю черные глаза, бороду. И тепло от рук. И такой меня охватывает покой. Такая радость! И я хочу, чтоб так было всегда. Но корабль поворачивает. И село исчезает. А с ним и это ощущение…

— Так! Ты мне зубы не заговаривай! — прервала его излияния Крылова. — Ты поедешь на экскурсию?

— Честное слово. Не могу!

— Но мы уже заплатили деньги! — резонно ответила на его стенания Крылова. — И никто их нам не вернет.

После короткой дискуссии было решено. Дубравин и Дуня, которая тоже не горела желанием куда-то катить по такой жаре, останутся «в номерах». А Крылова все-таки съездит в Канди. Снимет все, что можно и нельзя. А потом на досуге расскажет семейству, а заодно и миру о своих впечатлениях.

Они проводили жену и маму до микроавтобуса, который уже стоял у входа в отель, и вернулись к себе. К телевизору.

А Людка храбро втиснулась на переднее сиденье маленького японского «Сузуки» и оказалась в компании еще с несколькими незадачливыми паломниками.

Сев, она незамедлительно сообщила гиду, что больше людей не будет.

— Вот, кажется, теперь все собрались! — пересчитав после ее слов доверившихся ему туристов, сказал маленький черный-пречерный усатый гид. — Меня зовут Раджниш, — представился он разношерстной публике, разместившейся в крошечном салоне.

«Индус или ланкиец?» — думала Людка, внимательно глядя на этого маленького и такого тощенького — «руки, как спички, а ноги, как руки» — человечка. Одет он был, однако, по-европейски. В крошечные шортики и рубашечку с короткими рукавами. «Наверное, йог и аскет!» — решила она. (Как и большинство русских людей, она видела в необычных представителях восточных народов святых и йогов, не желая признать их такой вид следствием жаркого климата и растительного питания.)

Водитель, хмурый дядечка в белой чалме, сразу показался ей сикхом — представителем индусской секты, давно, в древние времена, отколовшейся от индуизма.

«Турысты» — наши. Два семейства с пузатыми круглолицыми парнишами во главе. И две задастые тетки в распертых филеями джинсах. Все с бутылками воды.

Еще один дядечка в очках, с профессорской бороденкой. И московская тургеневская девушка с большой косой, заплетенной по бабушкиной методе. Рядом с нею худощавый, обросший на ногах и груди густыми черными волосами молодой человек.

«Полукровка!» — молча определила Крылова.

Тронулись. И покатили мимо рощ и зеленых полей. Навстречу восходящему солнцу и неизвестности.

Где-то километров через тридцать автобус покинул широкое шоссе и свернул на узкую асфальтированную дорогу, которая повела их в сторону гор и холмов. Впрочем, двигаясь по дороге, которая петляет среди плантаций и лесов, не очень разберешься, куда она действительно ведет. Ясно одно. Куда-то вглубь острова. На север.