Святые и порочные

«Если бы судить по пространству, то нужно было бы сказать, что Владимиром была крещена меньшая половина Руси, ибо Русь собственная относилась тогда к Руси инородческой приблизительно так же, как в настоящее время европейская Россия относится к Сибири».

Оценивая достоверность сведений из Густинской летописи о том, что Владимир, раздав сыновьям уделы и «посла с ними и священников, заповедая им, да кождо по всей области своей повелевает учити людей и крестити людей и церкви ставити, еже и бысть», Голубинский отмечал, что «как было совершаемо и совершено Владимиром крещение собственной Руси, мы не имеем совершенно никаких сведений», и что вполне логичное утверждение летописца опрокидывается тем фактом, что в 991 году (когда, по мнению Голубинского, Владимир, приступил к крещению всей Руси), даже самые старшие сыновья князя были слишком молоды – с поправкой на разнобой в датах никому из них не было больше 12 лет, за исключением Вышеслава, которому могло быть 14. Для того, чтобы они реально приняли на себя всю полноту власти в своих уделах, должно было пройти несколько лет. То есть присоединились к отцовскому делу всей жизни далеко не сразу. Однако это не противоречит другим важным выводам, «…что, во-первых, Владимир сам лично принимал деятельное участие в крещении если не всех, то большей части областей, и, во-вторых – что он сам лично возможно-усердным образом производил надзор за тем, чтобы христианство в областях водворялось возможно скорее и успешнее». К этому Голубинский делает существенное уточнение: «Владимир принял христианство не в преклонной старости, а именно в годы наибольшей способности человека к деятельности (невступно в 30 или с небольшим 30 лет): очевидно, есть вся вероятность предполагать самое широкое участие непосредственное».

Однако крещение Руси при Владимире не было всеохватным не только в плане территорий – даже там, где христианство победило вроде бы безоговорочно, на самом деле не все было так гладко, как писали летописцы. Об этом профессор Голубинский тоже высказался достаточно ясно:

«Когда мы говорим, что при Владимире была крещена вся собственно русская Русь, то этого никак не должно понимать в том смысле, будто крещены были все до одного человека. Не желавших креститься, нет сомнения, было весьма много как в Киеве, так и вообще по всей Руси… дело о крещении Руси Владимиром должно понимать так, что было крещено большее или меньшее большинство жителей, что язычество было объявлено верою запрещенною и преследуемою… и что оно, хотя далеко еще не перестало существовать, стало верою тайною, подобно расколу старообрядства во времена его сильнейших преследований». Иначе говоря, по-настоящему туго пришлось не принявшим новую религию лишь в Киеве и его окрестностях, где власть великого князя была наиболее зрима и эффективна. Здесь им приходилось или креститься против собственной воли, или принимать мучительную смерть (становясь безвестными страдальцами за старых богов), или бежать. Бежать туда, где княжьи дружинники случались лишь наездами, и можно было скрыться и переждать. А при острой необходимости – и избавиться от непрошеных гостей. К этому Е.Е. Голубинский добавляет весьма справедливый и довольно жесткий вывод:

«…Совершенная покорность русских воле князя в деле перемены веры и так называемое мирное распространение христианства на Руси есть не что иное, как невозможная выдумка наших неумеренных патриотов, хотящих приносить здравый смысл в жертву своему патриотизму. Нет сомнения, что введение новой веры сопровождалось немалым волнением в народе, что были открытые сопротивления и бунты, хотя мы и не знаем о них никаких подробностей…»

Почему же сопротивление внедрению новой религии, которое было процессом вполне естественным и было представлено отнюдь не единичными случаями своего проявления, не победило? Но кому обычно свойственно защищать свою веру? Прежде всего – служителям веры, для кого это и призвание, и в немалой степени – личный интерес. Но волхвы не были служителями культа в привычном нам понимании, не были представителями единой касты, как жрецы в Египте или Индии. При своей многочисленности и общем желании не допустить вытеснения своих старых культов христианством, они не были серьезным противником для отвергшего их государства. Вот что об этом говорил профессор Голубинский:

«Сословие наших волхвов не было сословием организованным, так чтобы борьба с их стороны могла быть ведена общею массой и по одной общей команде. Они представляли борцов немалочисленных, но разрозненных и одиночных, а при таком положении дела правительству, как оно поступало после, не было затруднения освобождаться от них тем, что они внезапно исчезали и пропадали без вести, быв по мере их опасности или заключаемы в тюрьмы или предаваемы смертной казни».

Иначе говоря, отношения власти с инакомыслящими на Руси имеют очень давние традиции…