Святые наших дней

В связи с данной темой отец Софроний касается вопроса о соотношении Священного Писания и церковного Предания. Вопреки распространенному в католической среде представлению о Писании как первичной форме Божественного Откровения и Предании как некоем вторичном источнике отец Софроний утверждает, что Писание является частью Предания. Более того, «если бы Церковь лишилась своего Предания, то она перестала бы быть тем, что есть… Если же предположить, что по тем или иным причинам Церковь лишается всех своих книг, то есть Ветхого и Нового Заветов, творений святых Отцов и богослужебных книг, то Предание восстановит Писание, пусть не дословно, пусть иным языком, но по существу своему… Священное Писание не глубже и не важнее Священного Предания, но… одна из его форм».

Здесь отец Софроний развивает мысль старца Силуана о том, что монахи могли бы написать новые книги о духовной жизни, если бы творения Отцов Церкви были утрачены. Он также отмечает, что «каждая новая книга, имеющая притязание включиться в учение Церкви или выразить его, подвергается суду Церкви, которая медлительно, но все проверяет и испытывает со всех сторон, и прежде всего со стороны влияния учения на жизнь».

Через этот путь всесторонней проверки прошла и книга отца Софрония «Старец Силуан», которая ныне воспринимается как классическое выражение православной монашеской духовности. И популярна она отнюдь не только у греческого «простонародья»: переведенная на множество языков, она заняла прочное место в ряду наиболее выдающихся творений монашеской письменности, и читают ее как монахи, так и миряне. Причем если «простонародью» более интересны писания старца Силуана, то более интеллектуально утонченным читателям интересны мысли отца Софрония, построенные на учении старца.

Очень созвучна собственному духовному опыту отца Софрония была мысль старца Силуана о том, что «искать Бога может только тот, кто Его познал и затем потерял». Старец «считал, что всякое искание Бога предваряется как-то внушением Бога». По сути, здесь воспроизводится традиционное учение о «предваряющей благодати», согласно которому Бог делает первый шаг навстречу человеку, а искание человеком Бога является ответом на этот шаг.

Старец Силуан это выражал в простой формуле: «Как будешь искать то, чего не терял? Как будешь искать то, чего не знаешь вовсе? Но душа знает Господа и потому ищет Его». А отец Софроний так расшифровывал эту формулу: «Бог Сам ищет человека, прежде чем человек взыщет Его; и когда, уловив удобный момент, Господь является человеку, только тогда человек познает Бога в данной ему мере и начинает уже искать Бога, Который скрывается от сердца».

Вот еще один пример того, как отец Софроний интерпретирует учение старца. Последний пишет: «Господи, люди забыли Тебя, Творца их, и ищут свободы своей, не разумея, что Ты милостив, и любишь кающихся грешников, и даешь им Свою благодать Святого Духа». Здесь отец Софроний обращает внимание на то, что «старец не многословит и не поясняет своих мыслей. “Люди ищут свободы своей”, то есть вне Бога, вне истинной жизни, там, где ее нет и быть не может, где “тьма кромешная”, ибо свобода только там, где нет смерти, где подлинное вечное бытие, то есть в Боге».

И дальше пространно рассуждает о том, чтó такое истинная свобода. Старец Силуан, по его словам, сознавал, что «подлинное рабство есть только одно – рабство греху, что подлинная свобода есть только одна – воскресение в Боге». В чем заключается сущность абсолютной свободы? В том, отвечает отец Софроний, «чтобы вне всякой зависимости или необходимости, вне всякого ограничения – самому во всем определить свое бытие. Это свобода Бога, человек такой свободы не имеет». Каким же образом человек может приобщиться к этой богоподобной свободе? Ответ дается со ссылкой на учение старца Силуана: «Вера в Бога благого и милостивого, вера, что Он выше всякого совершенства, привлекает к душе благодать, и тогда нет тягостного чувства зависимости, но душа любит Бога, как самого родного Отца, и живет Им».

Отец Софроний общался со старцем Силуаном с 1930 по 1937 год, вплоть до его кончины. Эти годы были для отца Софрония периодом ученичества, когда он впитывал, как губка, слова старца, обдумывал их, духовно питался ими. В чисто формальном отношении он не был учеником старца Силуана, поскольку старец «учеников, в обычном смысле этого слова, не имел и на учительскую кафедру не садился». Более того, «и сам он не был учеником какого-либо определенного старца, но воспитался, подобно большинству афонских монахов, в потоке общего предания: постоянным пребыванием в храме на богослужениях, слышанием и чтением слова Божия и творений святых Отцов, беседами с другими подвижниками Святой Горы, строгим хранением положенных постов, послушанием игумену, духовнику и старшему по работе».