Святые отцы и учители Церкви

В «священных глаголах», единственном источнике Боговедения (стр.119), скрыт глубочайший, не всем доступный смысл. Раскрытие его и есть богословие, которое бывает катафатическим или апофатическим (стр. 120—122). Катафатическое, или утвердительное, богословие высказывает положительные определения Божества, или «имена» Бога, который как источник и начало всего «всеименен»; и вершина катафатики — учение о Троице. Но катафатическое богословие, определяя Бога, тем самым Его ограничивает, а потому недостаточно. Необходимо восполнение катафатики. богословием апофатическим, или отрицательным, утверждающим, что к Богу не применимо никакое имя, что Он и «безыменен». Однако, во–первых, апофатика истинно утверждает Совершенство Божие как катафатика его ограничивает или отрицает, а во–вторых, она мыслима лишь в связи с катафатикой, будучи другой стороной того же самого единого богословия. Благодаря апофатике душа восходит от «движения прямого» (выражающегося в познании внешнего, или чувственного) чрез движение «эликоидное», или спиралевидное (т. е. дискурсивное, разумное знание), к совершенному «движению круговому», т. е. к сверхъумному экстатическому Боговедению (стр.135 сл.). Но Бог приемлется не отвлеченно–познавательно, а всецело, и «познание Сущего и есть то, что существует». Поэтому сверхъумное, мистическое Боговедение является всецелым Богопричастием. Разум перед ним цепенеет.

«Темна тьма в свете, особенно — в свете великом; таится неведение в знании, особенно — в знании великом. Но сие надлежит понимать превозвышение и преистинно, а не в смысле отрицательном, ибо «сокрыто в Господе неведение», и «тьма Его таится от всякого света и прещает всякое знание».

Бог не Краса, не Бытие, не Благо, высшее из Его определений, даже не Божество и не Бог, ибо Он все это превышает, все в Себе содержа. Он — «Единица единосоделавающая всей единицы». Нет! — Он «не один, не причастен единому, не имеет единого», а превыше единства. Бог — покой, стояние, стойкость, но «благочестиво думать, что Он движется… Ведь Он всяческое ведет в сущность и содержит, обо всем промышляет, присущ всему… Недвижным от Божественности разумом дозволительно славить и движение Бога».

Есть только Бог. В Нем все, и Он все во всем. Но Он «не что–либо из сущего и не что–либо из несущего» — «ни полагание самой всецелости, ни отъятие». Божество — Всеединство и действительное единство противоположностей (coincidentia oppositorum), почему Оно и выше всяких имен, выше движения и покоя, небытия и бытия, их в Себе содержа.

Бог — Троица единосущная; но это не делает Его множественным и раскрывая — не умаляет Его сокровенности. А в троичном Самораскрытии Божества — первообраз всяческого бытия: всякого отцовства и сыновства в Богоподобных духах и в человеке, троичности и их природы, как неразделимого единства бессмертных и неизменных сущности — мощи — действительности (ουσία — δΰ^αμις — 'ενέργεια). В Единородном Слове, «в начале всяческого», и чрез Слово раскрывается Бог, и возникают причаствующие Ему «первоисточные причины». Они исходят от единства и составляют в нем и в себе простое неделимое единство. Но «шлет свою Богообразную улыбку взорам ума» Богоумозрение, и мы различаем десять «первоисточных причин», первопричаствующих и нисходящих во все множество первообразов (παραδείγματα), логосов, или идей, всего сущего. Когда первопричины «исходят в свои до бесконечности умноженные действия, приемлют они численную и стройную множественность», иерархическую. Однако они, изойдя во множество, и возвращаются в единство, и в себе всегда составляют единство. Так создается и возникает причаствующий Богу тварный мир. В его иерархическом строении первое место принадлежит первопричинам и миру идей. Высшие чины его являются посредствующими в Богопричастии низших, которые лишь чрез них причастны Богу и в меньшей, чем они, мере, ибо причиняемое всегда ниже и меньше причиняющего. Этот мир является движением от Бога до крайних пределов естества и возвращением от них по тем же ступеням иерархии к Богу. Но в основе его бытия лежит движение самого Божества; которое, как Любовь, движется и творит и, как Любовь–Любимое, все сотворенное к Себе влечет и движет. Ведь Любовь — «простая сила, движущая себя к некоему единящему соумерению от лучшего из существующего до низшего и от низшего опять, последовательно чрез все, до лучшего. Эта сила из себя, чрез себя и к себе назад приводит себя и всегда одним и тем же образом свита в себе самой».

Ареопагита не только утверждает непостижимость Божества, но делает ее основой всего своего учения. А благодаря этому по–новому раскрывается глубокий смысл творения из ничего. — Тварь не только создана из ничего, т. е. сначала не существовала, а потом начала существовать. Она сама по себе и есть ничто, не существует.