Святые отцы о праве собственности (СИ)

Огромное внимание святые отцы уделяют аскетическим доводам против собственности. В полном соответствии с Евангельским «удобнее верблюду пройти сквозь игольные уши, чем богатому войти в Царство Божие» (Мф. 19:24), святые отцы рассматривают богатство как тяжелую ношу, как узы, сильно затрудняющие достижение Царства Небесного, как опасность, которая может легко погубить душу. Собственность, богатство, заставляя служить себе, отвлекает человека от Бога. Это было уже ясно для Ерма, автора «Пастыря»:

«богатый имеет много сокровищ, но беден для Господа; развлекаемый своими богатствами, он очень мало молится Господу, и если имеет какую молитву, то слабую и не имеющую силу» /12:202-203/.

Киприан Карфагенский, вспоминая о временах гонений, замечает:

«Многих обманула слепая любовь к наследственному их достоянию: не были готовы и не могли отступить те, которых подобно путам связывали их богатства. Это для остающихся были узы, это были цепи, которые задержали их доблесть, подавили веру, победили ум, оковали душу — и привязанные к земному они сделались добычей и пищей змия» («Книга о падших», цит. по /14:83/).

Святитель Киприан видит в богатстве, как в соблазне, большую опасность:

«Надобно удаляться от имущества, как от неприятеля, убегать от него, как от разбойника, бояться как меча и яда для обладающих им» («Книга о падших», цит. по /14:32/).

Наконец, Иоанн Златоуст, комментируя Евангельский текст Мф.6,19-21 («не собирайте себе сокровищ на земле»), пишет:

«немалый для тебя вред будет заключаться в том, что ты будешь прилеплен к земному, будешь рабом вместо свободного, отпадешь от небесного, не в состоянии будешь помыслить о горнем, а только о деньгах, о процентах, о долгах, о прибытках и о гнусных корчемствах. Что может быть бедственнее этого? Такой человек впадает в рабство, более тяжкое, чем рабство всякого раба, и что всего гибельнее, произвольно отвергает благородство и свободу, свойственную всякому человеку. Сколько ни беседуй с тобою, имея ум пригвожденный к богатству, ты не можешь услышать ничего полезного для себя. Но как пес в логовище, прикованный к заботам о деньгах крепче цепи, бросаешься ты на всех, приходящих к тебе, — занимаешься только тем, чтобы для других сохранить лежащее у тебя сокровище. Что может быть бедственнее этого?» /8:236/.

Если для либералов, (впрочем, как и богословов нового времени), собственность гарантирует свободу и достоинство личности, то для Златоуста собственность — это рабство, которое «крепче цепи» приковывает к земному. Как же бороться со страстью стяжания? По Златоусту — только отвержением, отказом, раздачей богатства, но никак не наоборот. Толкуя евангельский эпизод с богатым юношей и слова Христа «невозможное человекам возможно Богу» (Лк. 18:27) Златоуст заключает:

«Итак, каким же образом невозможное сделается возможным? Если ты откажешься от своего имения, раздашь его нищим и оставишь злые вожделения» /8:646/.

А перед этим замечает: