Святые отцы Церкви и церковные писатели в трудах православных ученых. Святитель Григорий Богослов. СБОРНИК СТАТЕЙ

Минуя вопрос о том, в какой мере наши пастыри не хотят и в какой они не могут стоять в качестве церковных проповедников и руководителей общества в вопросах веры и нравственности на высоте своего призвания, обратимся к выяснению смысла требований, предъявляемых в наши дни к церковной проповеди. Требуют живого, соответствующего запросам времени слова, но что же, собственно, разумеют под таким словом? В какой мере требования живого, проникнутого духом современности слова подлежат удовлетворению? Протоирей А. Ключарев (впоследствии архиепископ Амвросий), назвав понятия о современности церковной проповеди сбивчивыми и неопределенными, высказал относительно требований к проповеди со стороны интеллигенции следующее мнение: «Большинство наших просвещенных людей склоняется к той мысли, что церковная проповедь должна не руководствовать людей известного времени, а идти за временем, и не только применяться к нему во внешних приемах, но и соглашаться с ним в самом решении вопросов современной жизни».[1067] У другого автора читаем: «От проповеди требуют, чтобы она была точным отголоском духа времени, пособницей литературы в проведении в народ гуманных, научно-практических, экономических и других понятий, выработанных для улучшения общественно-экономического быта народа».[1068]

В наше время от священника ждут, очевидно, проповедей только на злободневные темы, ищут подтверждения правоты различных социально-политических партий с высоты церковной кафедры. Но пастырю-учителю необходимо помнить, что церковная проповедь не должна иметь сродства с публицистикой, хотя бы и церковной. Употребительное – в особенности с шестидесятых годов XIX века – у гомилетов название проповеди, касающейся вопросов современности, публицистической профессор Певницкий признает неточным.[1069] Но это название следовало бы признать вообще не подходящим ни к одному из видов церковного учительства.

Вопросы политические и социально-экономические сами по себе ни в каком случае не могут составлять предмета церковной проповеди, несмотря на всю важность и значение их в жизни обществ и народов. По выражению Дикмана, «Евангелие признает только одну политику – Царства Божия».[1070] Но это отнюдь не исключает желательности, даже необходимости вмешательства пастыря в дела политики и общественной жизни тогда, когда верующие, увлеченные партийной борьбой, готовы бывают уклониться от основ евангельского учения. «Пастырь Церкви не выполнит своей задачи и изберет не лучшую часть, когда при разгаре страстей будет совершенно холодным и безучастным зрителем борьбы и вражды, увлекающей его пасомых». В подобных случаях необходимо подражать примеру знаменитых пастырей и учителей Церкви Вселенской, в частности и нашей Русской.[1071] Но, конечно, пастыря интересует здесь не торжество той или другой политической доктрины, а верность его паствы заветам Христа. Не должен проповедник, и в качестве патриота, авторитетом религии оправдывать и поддерживать национальные страсти и предрассудки и незаконные притязания по отношению к другим народам. Его слово может быть проникнуто любовью к отечеству, но это чувство не должно стоять в противоречии с основным началом христианской нравственности; патриот всегда должен оставаться христианином. Социальный элемент привносится в проповедь не путем непосредственного вмешательства проповедника в интересы общественной жизни, но так, что, когда, выполняя свою главную обязанность, он полагает основание для Царства Божия в сердцах верующих, он вместе с тем способствует усовершенствованию и социального строя.[1072] Златоуст был противником рабства, но он не восставал против этого института прямо и открыто – потому, как говорит Пюэш, что «не держался того мнения, будто христианство должно когда-нибудь стать революционным в современном смысле этого слова, то есть в отношении к гражданскому устройству».[1073] Улучшение материального благосостояния пасомых само по себе также не составляет прямой задачи пастыря. Это – задача светских общественных деятелей: пастыри могут сочувствовать их деятельности и даже содействовать, насколько это совместимо с существенной обязанностью пастыря, но «пусть они делают свое дело, – говорит профессор Певницкий, – и чем успешнее будет их делание, тем лучше; но вместе с тем пусть не возлагают на рамена представителей Церкви своего собственного дела»[1074] Во всяком случае, непозволительно пастырю, оставив слово Божие, пещись только о столах (Деян. 6:2).[1075] Задачи политико-эконома и христианского пастыря-проповедника различны по существу, хотя бы тот и другой были заняты одними и теми же явлениями общественной жизни: первый стремится изменить и улучшить самые порядки, а второй – внушить должное, не противоречащее началам христианской нравственности отношение к ним; первый обращает внимание только на внешние результаты господствующих в обществе пороков, а второго более всего занимает мысль об искоренении самых пороков.