Святые отцы Церкви и церковные писатели в трудах православных ученых. Святитель Григорий Богослов. СБОРНИК СТАТЕЙ

Как творение Божие, человек представляет собой в ряду тварей существо, срединное между миром вещественным и духовным: в нем удивительным образом сочетались начала того и другого.[450] Он вместе – персть и дух, «живое существо – видимое и невидимое, временное и вечное, земное и небесное, касающееся Бога, но не постигающее, приближающееся и далеко отстоящее».[451] Мы произошли из персти, соединенной с Божеством, поэтому в нас есть образ Божий.[452] Часть Божества, заключенная в теле, и есть человеческая душа – природа умосозерцаемая, оживляющая и движущая.[453] Душа «произошла от Бога и божественна, которая причастна горнего благородства и к нему поспешает, хотя и сопряжена с худшим».[454] «Душа есть Божие дыхание, и, будучи небесной, она терпит смешение с перстным. Это свет, заключенный в пещере, однако ж божественный и неугасимый».[455] Душа не есть гармония составных частей тела: иначе не было бы основания для различия людей добродетельных и порочных, равно как для отделения людей от бессловесных, потому что и у последних есть гармония формы и смертной плоти.[456] Как струя невидимого Божества, человеческий дух всего дороже и выше для человека.[457] Бог самодоволен [458] и Сам по Себе не нуждается ни в каком приношении от человека.[459] Да мы и не имеем ничего собственного, а все имеем от Него. Тем не менее, получая все от Бога, человек обязан и всем жертвовать для Бога, все Ему посвящать и возвращать.[460] Но высшая и самая угодная Богу жертва от нас есть именно наш дух, то есть сам человек должен прежде себя самого представить Богу в жертву живую, чистую и святую.[461] Это посвящение души Богу есть ее естественное тяготение к Первоисточнику жизни, от Которого и она получила бытие, есть приготовление к переходу в свойственное ей по природе духовное существование на небе. «А душа есть Божие дыхание и всегда желает иметь лучшую участь пренебесных. Как поток течет из источника по ровному месту, а пламенеющий огонь знает один неизменный путь – возноситься вверх, так и человек велик; он даже Ангел, когда, подобно змее, совлекши с себя пестровидную старость, восходит отселе».[462] Потому-то «в человеке сокрыта искра благочестия, как в некоторых камнях – сила огня. Ударами железа извлекается свет из кремней; так и Слово изводит из смертных сокрытое в них благочестие».[463] «…Дар наибольший и наипаче свидетельствующий о Божием к нам человеколюбии есть наше к Нему [Богу] стремление и сродство с Ним».[464] Посему Бог является высочайшим Благом, с Которым душа человеческая, воспитываясь нравственно, жаждет соединиться.[465] «Бог есть сущность и первая доброта».[466] Он есть высочайший свет, «просвещающий всякую разумную природу, то же в духовном мире, что солнце в чувственном, по мере нашего очищения представляемый, по мере представления возбуждающий к Себе любовь и по мере любви вновь умопредставляемый».[467] Он сотворил человека, как и весь мир, по Своей благости – «творить живое существо, здесь предуготовляемое и преселяемое в иной мир и (что составляет конец тайны) чрез стремление к Богу достигающее обожения. Ибо умеренный здесь свет истины служит для меня к тому, чтобы видеть и сносить светлость Божию, достойную Того, Кто связует и разрешает и опять совокупит превосходнейшим образом».[468]

Но это обожение не есть закон, осуществляемый с необходимостью, а должно быть личным делом самого человека, потому что он обладает нравственной свободой. Иначе добро, совершаемое нами, не имело бы нравственной цены и не было бы поставлено в заслугу самому человеку, как не собственное дело личности. «Сего [первозданного] человека, почтив свободой, чтобы добро принадлежало не меньше избирающему, чем и Вложившему семена оного, Бог поставил в раю… Дает и закон для упражнения свободы».[469] «…В том верх благости Божией, что добро соделано и нашей собственностью, не только всеяно в нас с естеством, но возделывается также нашим произволением и движениями свободы, преклонной на ту и другую сторону».[470] «И как Сам Он [Бог] преисполнен света и добра, то и мне даровал несколько добра; восхотел же, чтоб оно было моим делом. А для сего показал мне тогда же границы той и другой жизни и определил их словом, придал в помощь твари закон, поставил меня самопроизвольным делателем добра, чтобы борьбой и подвигом приобрел я венец, потому что для меня это лучше, чем жить свободным от ограничений».[471]