Святые подвижницы Восточной Церкви

По прибытии в обитель и храм ее, я пошел к сестре в келью. Она лежала не на кровати, не на матрасе, а на земле, на доске, покрытой власяницей; вместо подушки под головой ее была другая доска, наклонно положенная. Сестра была очень больна и, когда увидела меня, не имея возможности встать по слабости, приподнялась на нищенском своем одре, чтобы принять меня с честью. Я подбежал к ней, успокоил, уложил ее; тогда, подняв руки к небу, сказала она:"Благодарю Тебя, Господи Боже мой! Ты исполнил желание мое, внушил рабу Твоему посетить Твою рабыню".

Она старалась скрыть от нас тяжесть дыхания и, чтобы усладить печаль нашу о ней, усиливалась улыбаться, говорила с нами о предметах приятных для нас. Речь склонилась к покойному Великому Василию. Я не мог воспретить горести выразиться на моем лице. Но она, вдохновенная высокими мыслями, говорила нам с такой возвышенностью о дивном смотрении Божием, простирающемся на все случаи земной жизни, что моя душа, увлекаемая за ней, парила над всеми природными чувствами и улетала на небо. Потом я не мог надивиться, как она, снедаемая лихорадкой, которая лишила ее сил и уже разлила по истощенному телу холодный пот, могла сохранить полную свободу мысли, как Иов, покрытый ранами. Она легко, тонко, возвышенно объясняла состояние души, жизнь, проводимую нами на земле, цель, для которой рождаемся мы, бессмертие, в которое облечется некогда бренное тело наше, и почему должны мы вступать в новую жизнь. Слова текли из уст ее, как из источника струя, который ничто не останавливает.

Наконец она сказала мне:"Пора тебе, брат, отдохнуть после тяжелого и долгого пути". Какой отдых мог быть слаще слов ее? Но я повиновался и в ближнем саду укрылся под тень деревьев. Видение мое о мощах объяснилось, я рассказал о нем некоторым бывшим тут.

Святая сестра моя, издали проникая в мои мысли, прислала сказать нам, чтобы мы не сокрушались, болезнь ее — благо; она разумела смерть, о которой вздыхала она, чтобы скорее насладиться зрением Спасителя. Мы тотчас встали и пошли к ней. Не желая тратить на бесполезное последних минут жизни, она начала рассказывать о всем случившемся с ней с самого детства так, как будто читала по книге; исчисляла все благодеяния, которыми Бог взыскал отца нашего, мать, семейство, и благословляла Его из глубины души за Его милости. Я начал было говорить, сколько терпел я, когда был сослан за веру императором Валентом, и о других бедствиях смут церковных. — "Перестанешь ли ты, — сказала она, — терять из вида все благодеяния, которыми обязан Богу. Бойся неблагодарности. Он наградил тебя милостями щедрее, чем родителей. Пусть отец мой прославился в молодости в делах общественных, доставивших ему уважение сограждан, но имя его не перешло за границы Понта. А твое имя распространилось так далеко, что Церкви приглашают тебя, к тебе обращаются для восстановления между ними порядка и правил. Узнай, с глубокой благодарностью сердца, в этом милость Божию и действие молитв родителей наших".

После слушания молитв всенощной и отдыха ночного, когда настало утро, мне нетрудно было убедиться, что это утро — последнее для больной: лихорадка поглотила остаток сил страдалицы. Душа моя волновалась двумя чувствами — горестью, потому что нежность сестры вызывала и во мне нежность к ней, святой, из уст ее слышал я последние слова; другое чувство — изумление при виде выразимого спокойствия, с каким ожидала она кончины.

Солнце было уже близко к закату, сила и энергия разума ее нимало не ослабевали. Она перестала говорить с нами. Сложив руки, неподвижно устремив глаза к жилищу Небесного Жениха (нищенское ложе ее обращено было к востоку), разговаривала она с Ним сладко и так тихо, что мы с трудом расслушивали иные слова. Но мы понимали, что говорила она Ему:"Господи! Ты избавляешь нас от страха смерти… Конец жизни этой — начало жизни истинной… Ты оставляешь нас почивать на время и пробуждаешь звуком трубы при конце веков… Боже вечный, Которому принадлежу я от чрева матери моей, Которого я всегда любила всей силой моего сердца, Которому посвятила тело и душу! Дай мне Ангела светлого, который сопутствовал бы мне, привел бы меня к святым отцам, в место покоя и прохлады. Ты, простивший одного из распятых с Тобой, едва лишь он прибег к Твоему милосердию! Помяни и меня в Царствии Твоем… Ужасающая мгла да не отдалит меня от Твоих избранных; дух завистник да не воспрепятствует мне воспарить к Тебе; да исчезнут пред Тобой грехи мои. Ты прощаешь смертных, прости грехи, сотворенные мною по немощи природы, словом, мыслью, чтобы, оставляя это тело, почувствовала я себя очищенной от всякой скверны и Ты принял бы мою душу, как благовоние пред Тобой!"