Святые сердца

Начинается месса. Когда наступает время петь, воздух, который наполняет ее грудь, вызывает у нее головокружение, и голос вибрирует так глубоко внутри ее, что она не знает, слышит его ктонибудь или нет. Когда дело доходит до благословения евхаристии, ей кажется, будто у нее вибрирует все тело. Ей с трудом удается встать, чтобы пройти несколько коротких шагов от хоров до алтаря. Чтобы не шататься, она сосредоточивает взгляд на склоненной спине Юмилианы. Преклонив колени, она запрокидывает голову, открывает рот и зажмуривает глаза, но от внезапно наступившей темноты у нее так кружится голова, что ей приходится открыть их снова. В голове точно стучат молоты. Она ведет себя тихо, предвкушая наступление момента, готовясь услышать слова, которые не звучат, как ей кажется, целую вечность.

– Прими тело и кровь Христову.

– Аминь.

И вот наконец гостия у нее на языке. Она ждет взрыва сладости. Раздается треск, такой громкий и резкий, что ее голова невольно запрокидывается еще дальше назад и начинает кружиться еще сильнее. Она видит, как фигура Христа отделяется от распятия и начинает падать вперед, прямо на нее. «О! Он разгадал мою ложь, – думает она. – Он знает, что я недостаточно раскаялась и очистилась». Она пытается подняться, ей даже удается встать на ноги, но все вокруг нее кружится. Она слышит голоса, чувствует, как мечутся люди, и падает, падает…

Когда она приходит в себя на полу часовни, над ней склоняется лицо сестры Юмилианы, седые волоски на подбородке дрожат, словно ожившие усы.

– Что ты видела? – шепчет она настойчиво. – Сестра Магдалена была с тобой в церкви? Ты видела Его, когда Он упал?

Глава тридцать восьмая

– Термиты.

Два дня спустя аббатиса назначает собрание общины. Сестра Магдалена похоронена, часовня закрыта, плотник и местный скульптор приглашены, чтобы оценить ущерб. Однако в конце недели открывается парлаторио, и нужно сделать так, чтобы история, которую услышат посетители, была у всех одинаковая.

– Похоже, что термиты проели большую дыру вокруг железных креплений под левой рукой и вдоль спины, где статуя крепилась к кресту. Распятию ведь больше ста лет. Плотник говорит, что термиты жили в нем около десяти лет, может быть больше. В сыром и жарком климате, как у нас, в Ферраре, подобные вещи не редкость.

Аббатиса оглядывает собравшихся сестер. Правда, что почти все они сталкивались с ущербом, причиненным термитами, видели комнаты, в которых дорогая мебель стоит ножками в емкостях с водой, чтобы по ним не взбирались ненасытные твари. Но чтобы изображение Господа упало с креста?

– Но ведь они ползают. Как же они забрались туда?

Наступает небольшая пауза.

– В определенный момент жизни они летают, – тихо говорит Зуана, которая точно знает, что это правда.

Но еще она знает, что никто не хочет слушать об этом сейчас. И не только потому, что она любимица аббатисы и, следовательно, говорит, что угодно той.

– У них было сто лет, чтобы уронить распятие, – прямо говорит сестра Юмилиана. – И все же это должно было произойти в тот самый миг, когда умерла наша самая святая сестра.

Возразить на это нечего. Некоторые смотрят на Серафину, которая сидит среди послушниц, бледная и сгорбленная. Повидимому, не стоит утверждать, что после четырнадцати дней поста именно голод заставил ее лишиться чувств как раз тогда, когда объявили о кончине сестры Магдалены. Однако, думая об этом, Зуана вдруг понимает, что она и сама уже не столь уверена в своей правоте.

Дни от мессы до собрания выдались суматошными, пересуды и шепоты, как ветер, носились по галереям и мастерским. Поскольку в часовне полно рабочих, тело сестры Магдалены не удается поставить у алтаря, как это принято, и скромный гроб переносят в маленькую комнатку по соседству с аптекой, превращенную в морг. Зуана с Летицией и сестрой Феличитой одевают ее в чистую сорочку и новый белый чепец, выпрямляют ее узловатые ноги, руки складывают на груди крестом, накрывают иссохшее тело золотым покровом, который специально для этого хранят в монастыре и сразу после погребения убирают.

Оставшись перед ночным бдением ненадолго одна, Зуана только диву дается, глядя на мертвое тело. Сестра Магдалена выглядит так, словно она давно уже умерла и наполовину превратилась в мумию. То, что она так долго жила в таком виде, если не настоящее чудо, то… по крайней мере, чудо природы.