Святые Спасения

Кандара выпустила в тело два волоконную пулю. Ноги тела два подогнулись, и оно рухнуло на пол ангара. Толчок разорвал поврежденную кожу, та лопнула — и наружу выплеснулась липкая волна превращенных в кашу тканей.

Все мои четыре оставшихся тела застыли, потрясенные. Гребаный человеческий рефлекс — опять! Никакой настоящий оликс так бы не сделал. Когда все закончится, мне обязательно нужно будет основательно очиститься.

А потом я утратила контакт с локальным нексусом. Свет в ангаре потускнел. В чем дело? Нексус дал сбой? Или… или единое сознание обнаружило мое вмешательство? Но поток мыслей по–прежнему фиксировался лишь на надвигающейся армаде.

Тела три, четыре и пять вели непрерывный огонь, обстреливая те участки, где находились Святые. Люди рассеялись; Кандара и Юрий отстреливались, укрывшись в туннелях. Тело три ранили в ногу. Я быстро развернула его, направив к туннелю, из которого оно только что вышло. Еще чуть–чуть…

Пули вошли в мозг. Из единства выпало и тело три.

Ублюдки!

При помощи тела пять я жахнула по пространству у входа в ангар протонной дробью. Каллум и Джессика Май, неанский метачеловек, укрывались там. Длинные секции биоструктуры ангара взорвались, разбрасывая щепки и капли. С потолка посыпались молнии, оставляя в каменном полу дымящиеся дыры. Я переместила прицел тела пять и выстрелила в одного из маленьких темных дронов. Топливный элемент сдетонировал мгновенно, и взрывная волна подхватила и бросила на пол всех — и Святых, и тела четыре и пять.

Единству пришел конец.

Я осталась одна в теле пять. Невозможно. Я знала, что тело один в безопасности, далеко от ангара; я не могла сократиться до одного, если только тело четыре не уничтожено. И все–таки у меня было только это единственное тело. Я увидела, как тело четыре, пошатываясь, поднялось в пятидесяти метрах от меня. Мы посмотрели друг на друга. И я в безумном жесте протянула к нему манипуляторную плоть. И оно сделало то же самое. Но наши мысли никак не могли соединиться.

Часть моей манипуляторной плоти еще сжимала пистолет с протонной дробью. Я выпрямилась, ища цель. Один из мелких ползунчиков валялся на земле возле тела четыре, ножки его уже сгибались, готовясь поднять дрона. Я повела пистолетом, захватывая цель. Но прежде, чем я выстрела и разнесла эту штуковину, из маленького, анатомически неправильно отверстия в верхней части тела дрона выплеснулось зеленое пламя.

Тело четыре покачнулось, содрогаясь так, словно его схватили и принялись трясти какие–то невидимые противники. Манипуляторная плоть выпустила длинный побег, заканчивающийся вытянутой присоской. Я беспомощно наблюдала, как тело четыре шлепает присоской по маленькой круглой ранке в своем торсе, словно пытаясь потушить огонь. Столь незначительная травма не должна была вызвать такой бешеной реакции. Ноги тела четыре задергались, выписывая дикие кренделя. Манипуляторная плоть бессистемно пульсировала, усик терял сцепление.

Я знала, что тело четыре испытывает невозможное: агонию. Но квинты оликсов не чувствуют боли. Наши тела слишком развиты для этого. Мы не страдаем, как примитивные животные, как… люди.

Я пристрелила ползунчика. Протонная дробь разнесла его в клочья. Наверное, в него был встроен подавитель запутывания. Мысли тела один и тела четыре воссоединились с моими. Спасибо, черт возьми, и на том. Мы снова стали полноценной квинтой Гокс. Нет… часть нас умирала; мы чувствовали, как наш мозг растворяется, как токсин разъедает клетки, распространяясь со скоростью лесного пожара. Драгоценные воспоминания, которые содержало лишь это тело, были утрачены, унесены во тьму.

Тело четыре испытывало не боль, но ужас. Ужас и гнев — от того, что вся его память перекачивалась в мозг тел один и пять. Бурлила кошмарная мешанина хаотичных операций и воспоминаний Гокс, всех нас прошлых: Гокс–Ли, Гокс–Мэнди, Гокс–Эсфирь, Гокс–Сюзанна, Гокс–Намоно, Гокс–Юа, Гокс–Азуцен, Гокс–Ренпа, Гокс–Кирти, Гокс–Ниоми, Гокс–Мириана, Гокс–Галина, Гокс–Аннукка, Гокс–Орнелла, Гокс–Чайлайл; кипели все поведенческие привычки, вся сущность человеческих самок, которых мы поглощали, чтобы играть их роль, превращаясь в идеальное человеческое тело квинты — Меланому. Мы все были одно, пускай и полностью рассогласованы среди этой сумятицы отчаяния и страха. Я не чувствовала физической боли, но из–за нашего инопланетного происхождения познала истинный ужас.

Я попыталась закричать: слишком уж мучительной была смерть тела четыре. Его манипуляторная плоть вскинула руки, человеческие руки, потрясая ими в ярости на вселенную.

— Что происходит? — требовательно спросило единое сознание «Спасения жизни» — потому что я ослабила ментальную защиту. — Почему вы в ангаре? Что там делают люди? Как они попали в меня?

— Да пошло ты! — мстительно завопила я. — Это ты с нами сделало! Ты! Я говорила тебе, что люди всё еще здесь. Говорила, черт побери!

— Квинта Гокс, держи себя в рамках.