Святые в истории. Жития святых в новом формате. IV–VII века

В уставе, который теперь называется Уставом Василия Великого, есть одно важное отличие: монастырь там напоминает одну большую семью. В частности, говорится о необходимости заботиться о больных братьях, учить в монастыре детей, помогать из монастырских запасов нищим – все то, что было принято и в семье самого Василия.

Пещерные монастыри. Каппадокия, Турция.

«Нельзя не заметить в правилах Василия Великого мягкости и кротости – свойств, которые обыкновенно проявляются в отношениях отца к своим детям», – отметил русский историк Н. Примогенов, тщательно сравнив этот устав с правилами аввы Пахомия.

Григорий Назианзин, приехав в Понтийскую пустыню, видел, с каким энтузиазмом Василий вместе с иноками сажал и поливал деревья, заготавливал на зиму дрова, тесал камни для очагов, строил. Именно с ним Василий откровенничал в письмах о том, как бывает трудно ломать свои прежние привычки, привязанность к удобствам, гордость.

«Ибо хотя и оставил я городскую жизнь как повод к тысячам зол, однако же никак не мог оставить самого себя. Но похожу на людей, которые, по непривычке к плаванию на море, приходят в изнеможение и чувствуют тошноту, жалуются на величину корабля как на причину сильной качки, а перейдя с него в лодку или малое судно, и там страждут тошнотой и головокружением, потому что с ними вместе переходят тоска и желчь. Подобно сему в некотором отношении и мое положение: потому что, нося с собою живущие в нас страсти, везде мы с одинаковыми мятежами», – пишет он Григорию Богослову, прибавляя с нежностью в конце: «Таково мое тебе сказание братской любви, о любезная глава!»

В ноябре 361 года на сорок пятом году жизни император Констанций внезапно скончался от лихорадки. По свидетельству историка Аммиана Марцеллина, находясь в твердой памяти, он назначил своим преемником двоюродного брата Юлиана.

С первых дней правления император Юлиан заявил о своей принадлежности к язычеству, за что одни подданные будут называть его другом Зевса, а христиане – Отступником.

«И всюду жертвенники, и огонь, и кровь, и тук, и дым, и обряды, и гадатели, свободные от страха, и флейты на вершинах гор, и процессии, и бык, в одно и то же время удовлетворяющий потребности культа богов и трапезы людей», – с восторгом описывал язычник-ритор Либаний дни, когда к власти пришел Юлиан («Надгробная речь Юлиану»).

Но христиане не собирались участвовать в таком «празднике жизни».

Как раз примерно в это время Эмилия с Макриной покинули дом, в котором жили, отпустив всех своих рабов. С несколькими слугами они перебрались в уединенное имение на берегу реки Ирис в Понте.

«Отречение от внешнего начинается отчуждением внешнего: имения, суетной славы, привычек жизни, пристрастия к неполезному», – написано в разделе «О девстве» Устава Василия Великого. Его мать с сестрой в точности последовали этому правилу.

Друг Василия Григорий Назианзин, посетив женщин в их имении, был сильно впечатлен увиденным: «В отношении пищи и питья не было в общине никакого различия, как и в отношении келий или убранства и других потребностей жизни. Неравенство состояний, сословий, значения в прежней светской жизни здесь не оставляло никакого следа. Жизнь, которую они вели, была так свята, добродетель так высока, что не умею описать…»

Но еще больше его приводили в восхищение те внутренние изменения, которые он увидел у матери и сестры Василия:

«Нельзя было уловить на них признака гнева, зависти, подозрения или ненависти. Они отбросили от себя всю светскую суету – желание отличия, известности, блеска. Наслаждение их заключалось в воздержании, слава – в безвестности, богатство – в неимуществе, сила – в немощи; все мирское стряхнули они с себя, как пыль».

В те дни им вместе пришлось пережить беду. Второй сын Эмилии, двадцатисемилетний Навкартий, был принесен мертвым из пустыни вместе со слугой, и никто не знал точно, что произошло – какой-то несчастный случай во время охоты или рыбалки. И, как пишет Григорий Назианзин, «не было ни воплей или стонов, ни слез и других обыкновенных проявлений жестокой горести матери и сестры; было только все достойное жен».

Вскоре император Юлиан понял, что ему не удастся с легкостью склонить на свою сторону христиан или, как он их называл с оттенком уничижения, галилеян, и быстро перешел к кардинальным мерам.

В июне 362 года вышел эдикт, запрещающий христианам обучаться эллинским наукам, другим императорским указом учителям-христианам воспрещалось преподавать в школах. Все христианские школы по стране были закрыты – и образованные люди хорошо понимали всю серьезность такого вызова.

«Христианин должен быть знаком со всем курсом школьных наук и со всей эллинской мудростью, только он относится к ним не как к имеющим существенное значение в себе – он видит в них лишь полезную принадлежность, по времени и обстоятельствам даже необходимую. В руках еретиков науки служат средством для распространения лжи и зла, в руках же христианина они служат орудием к укреплению добра и истины», – считал святитель Василий Великий, пройдя через лучшие афинские школы.