Святых не существует (ЛП)

Я прижимаю ладони к глазам, пытаясь отгородиться от унылой комнаты для допросов - холодного металлического стола, унылой чашки кофе из пенопласта, жирного блеска одностороннего зеркала.

Я не знаю, знает ли он. Я не знаю, что он сделал.

Нет, знаешь. Он рассказал тебе.

Я помню лицо Коула в ночь вечеринки на Хэллоуин. Каким неподвижным оно стало и каким твердым, каждая черточка, вырезанная в плоти:

— Я разделываю людей с точностью... Он делает то же, что и я.

Может, он хотел меня напугать?

Он определенно пытался напугать меня.

Но это не значит, что он лгал...

Так почему же я пошла к нему домой прошлой ночью? Почему я позволила ему обхватить себя руками? Почему я позволила ему привязать меня к столу?

Потому что он не бездушный монстр, каким бы он ни притворялся. Я вижу в нем гораздо больше, чем это.

А вот Шоу...

Дверь со скрипом открывается еще раз. Это Хоукс, его форма выглядит не так безупречно, как утром, а щетина прочерчивает линию челюсти.

Он садится напротив меня, кладет папку на стол между нами.

— Вы нашли Шоу? — спрашиваю я.

— Да, я нашел его, — спокойно отвечает Хокс.

— И?

Я едва держусь в кресле - от нервов и воздействия мерзкого кофе двойной заварки. Я устала и нервничаю, не самое лучшее сочетание.

— Он узнал Эрин, как только мы показали ему фотографию. Но он говорит, что знал ее только по случайной встрече шесть недель назад. Он говорит, что с тех пор не видел ее.

— Он лжет!

— У него есть алиби, — категорично заявляет Хокс. — Прошлой ночью он был с девушкой. Мы с ней разговаривали.

— Тогда она тоже врет! Или она заснула, или... что-то еще, — слабо отвечаю я.

— Почему вы так уверены, что это он? — говорит Хокс, вертя ручку между пальцами.

Хоукс моложе сорока, у него атлетическое телосложение, очки в черной оправе и тщательно начищенные ботинки. Его тон вежлив, но он ни на секунду не обманывает меня. Я провела достаточно времени рядом с Коулом, чтобы понять, когда меня проверяют.

Медленно, словно в сотый раз, я повторяю, — Потому что Шоу - это тот, кто выкрал меня с улицы шесть недель назад. В ту самую гребаную ночь, о которой мы говорим, он трахнул мою соседку, а потом украл ее документы и выследил меня до моего дома.

— У меня здесь отчет о происшествии, — говорит Хокс, слегка постукивая кончиками пальцев по папке.

По моей шее пробегает жар, когда я вспоминаю прищуренный взгляд офицера Хреноголового - его оскорбительные вопросы и долгое молчание после каждого ответа.

— Этот коп был троглодитом, — сплюнул я. — Удивляюсь, как он мог печатать.

Не обращая на это внимания, Хокс замечает,— Здесь ничего не сказано о Шоу.

— Это потому, что я не знала, что это он, когда составляли отчет.

— Потому что вы никогда его не видели.

Мой румянец становится все глубже.

— Я не видела его лица. Но я видела, какой он большой. Я чувствовала это, когда он нес меня. И я слышала его голос.

Я добавляю последнюю часть с отчаянием. В тот момент я не узнала голос Шоу - он произнес всего несколько слов, и его тон был ровным, совсем не похожим на его обычное обаяние. Но я видела, как Коул может включать и выключать его по своему желанию. Я не сомневаюсь, что Шоу - такой же искусный актер.

— У офицера Миккельсена возникли некоторые сомнения по поводу вашего рассказа о том вечере, — говорит Хокс, снимая очки и тщательно их полируя. В его голубых глазах, не прикрытых линзами, отражается что-то, не похожее на зеркало. Он может видеть снаружи, но я не могу видеть внутри.

— Он был некомпетентным куском дерьма, — шиплю я, оскалив зубы.

— Он думал, что вы все выдумали. Он думал, что вы сами это сделали.

Мне хочется разорвать эту папку и швырнуть осколки в лицо Хоксу.

С огромным усилием я говорю, — Вы смотрели на фотографии? Вы видели это?

Я поднимаю руку, оттягивая рукав платья. Заставляю его взглянуть на длинный уродливый шрам, идущий по запястью, все еще красный и рельефный, синюшный, как клеймо.

— Я не делала этого с собой.

Хокс осматривает мое запястье, как бы мысленно сравнивая его с фотографиями в папке. В отличие от офицера Хреноголового, он не упоминает о других шрамах, старых, и за это я ему благодарна.

— Должно быть, вам потребовалось немало мужества, чтобы взять себя в руки и выйти на дорогу, потеряв столько крови, — говорит он.

Его голос мягкий и низкий, выражение лица нежное, когда он переводит взгляд с моего запястья на лицо. Возможно, он просто подливает мне масла, пытаясь заставить меня ослабить бдительность. И все же я чувствую, как мои плечи расслабляются в сгорбленном положении.

— Мне повезло, — говорю я. — Если бы за мной не приехала машина, я была бы мертва.

— А почему Эрин мертва? — спрашивает Хокс. — Зачем Шоу понадобилось причинять вред вашей соседке?

Здесь мы вступаем на опасную территорию.