Святыня

Фары ослепили Делгарда, и он застыл на месте, словно парализованный кролик.

— Извините, — послышался голос из окна — Монсеньер Делгард, не так ли?

Фары погасли, оставив священника на несколько мгновений ослепленным. Он услышал, как дверь открылась, и различил лишь темный силуэт приближающегося полицейского.

— Не ожидал посетителей в этот час ночи, — послышался голос.

Ворота монастыря открылись, и полисмен отошел в сторону, пропуская священника.

— Спасибо, — сказал Делгард, входя в монастырский двор. — Ночью не было журналистов?

Полицейский хмыкнул.

— Исключено. Сегодня суббота. Они или в пабах напиваются до бесчувствия, или спрятались под одеяло в ожидании завтрашних великих событий. Большинство предпочли второе, насколько я знаю эту породу.

Делгард молча кивнул и, пройдя через двор, поднялся по трем ступенькам к главной двери. У него за спиной ворота со скрипом захлопнулись. Он позвонил и стал ждать.

Казалось, прошло немало времени, прежде чем дверь отворилась, и холод охватил священника с новой силой, наказывая за то, что тот какое-то время не двигался. В дверях опасливо показалась монахиня, ее лицо было еле различимо, так как свет падал из-за спины.

— Ах, монсеньер! — проговорила она с облегчением, и дверь открылась шире.

— Меня ждет мать-настоятельница, — сказал он, входя.

— Да, конечно. Позвольте проводить вас…

— Рада, что вы пришли, монсеньер Делгард, — послышался голос с другого конца вестибюля.

Мать Мари-Клер, настоятельница монастыря, а также глава монастырской школы, подошла к нему; на груди ее поверх серой рясы блестел серебряный крест, отражая падающий сверху свет. Это была маленькая женщина, худая и хрупкая, какими обычно бывают монахини, но, казалось, гораздо более суровая. На узкой переносице поблескивали очки, а невыщипанные брови придавали лицу строгость, которая, Делгард знал, на самом деле не была присуща этой женщине. Ее руки были сцеплены на животе, словно она непрерывно молилась, и священник подумал, что, возможно, так оно и было. Настоятельница встала перед ним, и он увидел в глазах за стеклами очков тревогу.

— Простите, что я так поздно, мать-настоятельница, — проговорил Делгард. — Было много приготовлений к завтрашнему дню.

— Понимаю, монсеньер. Вы очень любезны, что пришли в столь поздний час.

— Она в своей комнате?

— Да, но не спит. Ей как будто бы отчаянно нужно вас увидеть.

— Так она знала, что я приду?

Мать Мари-Клер кивнула.

— Можно предложить вам выпить чего-нибудь горячего, прежде чем вы увидитесь с ней? Вы, должно быть, замерзли.

— Нет, спасибо. Все в порядке. Думаю, мне лучше сразу отправиться к ней.

— Вы не хотите встретиться с ней здесь? Или в моем кабинете?

Делгард улыбнулся.

— Нет, наверное, ей будет легче говорить в уединении своей комнаты.

— Как изволите, монсеньер. Я провожу вас.

Он поднял руку.

— Я знаю, где ее комната, мать-настоятельница. Пожалуйста, не беспокойтесь. — Делгард двинулся к лестнице, на ходу расстегнув пальто и отдав его сестре-монахине, которая отворила ему дверь.

— Монсеньер?

Он остановился и обернулся.

— Как вы думаете, было бы разумно позволить Алисе присутствовать на завтрашней мессе?

— Она хочет этого, мать-настоятельница. Она настаивает…

— Она всего лишь ребенок… — Монахиня не договорила.

— С которым нужно обращаться как можно бережнее, — мягко закончил Делгард.

— Но толпа Столько народу…

— Мы не можем держать ее взаперти. Боюсь, люди заподозрят какую-нибудь зловещую причину.

— Но ради ее же пользы.

— Она так расстраивается, когда мы не пускаем ее в церковь. Я думаю так же, как вы, преподобная мать, но не все от меня зависит.

— Конечно, епископ Кейнс…

— Нет, не только епископ хочет показать Алису народу. Такие решения больше не принимаются единолично. Пожалуйста, не беспокойтесь о ее безопасности: девочку будут хорошо охранять.

— Меня беспокоит состояние ее ума, монсеньер. — В тоне настоятельницы не было ни порицания, ни горечи, а только забота и печаль.

— Нас всех это беспокоит, преподобная мать. Заверяю вас — всех.

Он начал медленно подниматься по лестнице, словно ему не хотелось добраться до верхнего этажа.

Мать Мари-Клер машинально потрогала серебряный крест на цепочке и прошла в крохотную молельню за вестибюлем, где горячо молилась до прихода монсеньера Делгарда Монахиня, отворившая ему дверь, теперь заперла ее и прошла вслед за настоятельницей по вестибюлю, остановившись по пути, чтобы повесить пальто священника на вешалку под лестницей. Она смотрела на поднимающуюся по ступеням фигуру, пока монсеньер не исчез во мраке верхнего этажа, а затем вернулась к своим обязанностям по монастырской кухне.

На верху лестницы Делгард остановился, давая глазам привыкнуть к слабому освещению. С обеих сторон коридора располагались редкие двери, ведущие в кельи монахинь. Комната, Которую он искал, находилась в середине коридора, справа. Священник удивился, что Молли Пэджетт так настоятельно понадобилось увидеться с ним этой ночью, и сказал себе, что скоро узнает причину. Он подошел к двери и тихо постучал.

Одно мгновение не слышалось ни звука, потом раздался голос:

— Кто там?