Святыня

Голова Джея впереди вытянулась — он глядел в зеркало заднего вида. Энджи не снимала руку с рожка, но издаваемое им унылое блеяние заглушил грохот, когда мистер Кушинг носом своего «лексуса» саданул в зад «3000 JT» Джея.

Правые колеса маленькой спортивной машины подпрыгнули на бордюрном камне, и со стороны, противоположной водительской, в воздух посыпались искры, когда машина, отскочив от ограждения, накренилась вправо, к Джею. Джей с силой крутанул руль влево, и машина съехала с бордюра. Его зеркало бокового вида слетело и, пронесясь сквозь дождь подобно ракете, стукнулось в наше ветровое стекло, образовав на нем паутину трещин прямо возле моего лица.

Когда нос машины Джея повело влево, а правое заднее колесо опять очутилось на бордюре, Энджи ударила в хвост «лексуса». Мистер Кушинг не дрогнул, по-прежнему тесня своим «лексусом» машину Джея. Серебристый колпак колеса соскочил и, скатившись с решетки нашего радиатора, исчез под колесами. Маленький легкий «3000 JT» не мог тягаться с «лексусом», еще секунда — и он полетит от удара, как пушинка, и Кушинг шутя и играючи сбросит его с моста.

Я видел, как мотнулась взад-вперед голова Джея, когда он попытался, крутя руль, противостоять новому, более жесткому удару «лексуса», который Кушинг направил на борт машины со стороны водителя.

— Держи машину, — сказал я Энджи и, опустив оконное стекло, высунулся под проливной дождь и порывы воющего ветра, нацелил пушку в заднее стекло «лексуса». Дождь заливал мне глаза, но я трижды выстрелил. Вспышки выстрелов, как зарницы, разорвали тьму, и заднее стекло «лексуса», разлетевшись в куски, посыпалось на багажник. Мистер Кушинг тронул тормоза, и я нырнул внутрь машины, в то время как Энджи протаранила «лексус», так что машина Джея оказалась далеко впереди.

Однако отскочил от бордюра Джей слишком стремительно, и правые колеса «3000 JT», оторвавшись от земли, зависли в воздухе. Энджи вскрикнула, а из салона «лексуса» вырвались вспышки выстрелов.

Ветровое стекло «челики» разлетелось.

Дождь и ветер сыпанули градом осколков нам в волосы, в лицо и шею. Энджи бросила машину вправо, и шины опять проехались по бордюру, скрежеща колпаками по цементу. «Тойота» на секунду словно съежилась, а потом опять вернулась на полосу.

Впереди машина Джея кувыркнулась.

Она подпрыгнула на борту со стороны водителя, потом перевернулась крышей вниз, а «лексус», набрав скорость, с силой толкнул ее к самому барьеру, едва не закрутив волчком.

— Черт бы их побрал! — прошипел я и, привстав с сиденья, наклонился над приборной доской.

Я так далеко подался вперед, что кисти моих рук, просунувшись сквозь разбитое ветровое стекло, легли на капот. Стараясь твердо держать руку, несмотря на то, что мелкие осколки впивались мне в кисти и лицо, я сделал еще три выстрела, целя в салон «лексуса».

По-видимому, я в кого-то попал, потому что «лексус», дернувшись, оторвался от машины Джея, и его бросило поперек левой полосы. Машина стукнулась о барьер под последним из желтых плавников, стукнулась сильно, так, что ее накренило в сторону, а затем качнуло назад, и тяжелый золотистый корпус, подпрыгнув, опустился багажником вперед на разделительную линию перед нами.

— Давай назад! — крикнула мне Энджи, крутя баранку «челики» вправо и стараясь избежать столкновения с багажником «лексуса», маячившим перед нами.

Золотистая машина наплывала на нас сквозь тьму. Энджи обеими руками вращала руль, я же пытался сесть на место.

Мы не преуспели — ни она, ни я.

Когда мы врезались в «лексус», тело мое очутилось в воздухе. Пронесясь над капотом «челики», я шлепнулся на багажник «лексуса» и тут же, не снижая скорости, как дельфин в своем прыжке, грудью врезался в мокрую, в капельках воды пополам с осколками стекла гальку покрытия. Я услышал, как справа от меня что-то грохнуло о цемент с такой силой, будто ночь раскололась пополам.

Плечо мое стукнулось о покрытие, и в ключице что-то хрустнуло. Я покатился по земле, перекувырнулся и опять покатился. Правой рукой я крепко держал пушку, и она дважды выстрелила, между тем как небо надо мной стало вращаться, а мост качнулся и осел.

Движение мое прекратилось, когда я зацепился за что-то окровавленным, вопящим от боли плечом. Левое плечо мое одеревенело и одновременно словно обвисло, я был скользким от крови.

Но правой рукой я все еще мог сжимать мою пушку, и хотя бедро, на которое я приземлился, казалось мне наполненным острыми камешками, ноги были целы. Оглянувшись, я увидел, что дверца «лексуса» со стороны пассажира открыта. Машина была от меня метрах в десяти, а ее багажник был намертво сцеплен с покореженным носом «челики». Я стоял пошатываясь, а из «челики» со свистом хлестала вода, по моему лицу струилась вода, смешавшаяся с кровью, — густая, как томатная паста.

Справа от меня, на другой стороне, затормозил и встал черный джип, и водитель что-то кричал мне, но слов его за шумом ветра и дождя не было слышно.

Не обращая внимания на его крики, я переключился на «лексус».