Святыня

Мы развлекались подобным образом, пока не нашли место для парковки — еще одно место, где, живя там, могли чувствовать себя дома.

— Ты ненавидишь все современное, правда? — сказала она, когда мы направлялись к кварталу Уитьер и я хмуро поглядывал вверх на его здания.

Я пожал плечами:

— Я люблю современную музыку. Некоторые телевизионные передачи сейчас делают лучше, чем делали раньше. Думаю, это все.

— И нет ни одного образца современного зодчества, который бы тебе нравился?

— У меня не возникает желания тут же сбросить атомную бомбу на башню Хэнкока или Херитэдж, когда я их вижу. Но Фрэнк Ллойд Ронг, будь он неладен, или И. М. Пэй не спроектировали ни одного дома и ни одного сооружения, которые могли бы тягаться с зауряднейшей викторианской архитектурой.

— Ты настоящий бостонский парнишка, Патрик! Бостонец до мозга костей!

Я кивнул, когда мы были уже у дверей.

— Я только хочу, чтобы они оставили мой Бостон в покое, Эндж. Пусть портят Хартфорд, если им приспичило строить это дерьмо. Или займутся Лос-Анджелесом. Да где угодно пусть строят. Только подальше отсюда.

Она стиснула мою руку, и, заглянув ей в лицо, я увидел, что она улыбается.

Пройдя одну за другой анфиладу стеклянных дверей, мы очутились в парадном вестибюле перед новой анфиладой дверей, на этот раз запертых. По правую руку от нас висели таблички с фамилиями. Напротив каждой был указан трехзначный номер, а слева стоял телефон. Этого я как раз и боялся. Нельзя даже проделать старый трюк, нажав сразу на десять кнопок в надежде, что кто-нибудь да впустит тебя в дом. Взявший трубку сразу увидит тебя в камере слежения.

Из-за этих сволочей преступников работать нам, частным детективам, стало невозможно.

— Забавно было видеть, как ты взъерепенился, — сказала Энджи.

Она открыла сумочку и, тряся ею над головой, вытряхнула на пол ее содержимое.

— Да?

Я присел на корточки рядом с ней, и мы начали собирать то, что рассыпалось, и совать это обратно в сумочку.

— Да. Давненько ты не ерепенился.

— Да и ты тоже, — сказал я.

Мы глядели друг на друга, и вопрос в ее глазах, возможно, отражался и в моих.

Что мы с нею теперь? И что осталось после поминок по всему, что унес с собой Джерри Глинн? Как обрести нам вновь счастье?

— Сколько тюбиков губной помады должна иметь в сумке женщина? — спросил я, опять возвращаясь к куче на полу.

— Тюбиков десять будет в самый раз, — ответила она. — Либо пять, если не хочешь таскать лишнего.

По ту сторону стеклянной двери показалась пара. Мужчина походил на адвоката — хорошо уложенные седоватые волосы, красно-желтый галстук от Гуччи. Женщина могла сойти за жену адвоката — измученная, с напряженно-опасливым взглядом.

— Ну, теперь твой ход, — шепнул я Энджи.

Мужчина распахнул дверь, и Энджи, посторонившись, убрала с его пути ногу, прядь ее волос при этом, выбившись из-за уха, растрепалась, прикрыв щеку и глаз.

— Простите, — сказала она, посмеиваясь и пожирая глазами мужчину. — Я в своем репертуаре — как всегда, жутко неловкая, косолапая, как медведь!

Мужчина бросил взгляд вниз на нее, и в неподкупно-суровом взгляде члена коллегии заплясали отсветы ее веселья.

— Ну, я и в пустом помещении умудряюсь на что-нибудь наткнуться!

— Ах, — воскликнула Энджи, — так мы родственные души!

Мужчина улыбнулся, как застенчивый подросток.

— Ловкачи, берегитесь! — сказал он.

Энджи коротко хохотнула, так, словно эта натужная шутка приятно удивила ее. Она сгребла с пола ключи:

— Так вот же они.

Мы поднялись с колен, женщина прошла мимо меня, а мужчина придержал дверь.

— В следующий раз будьте внимательнее, — с напускной строгостью проговорил он.

— Попытаюсь, — с некоторым нажимом сказала Энджи.

— Давно здесь живете?

— Идем, Уолтер, — позвала женщина.

— Уже шесть месяцев.

— Идем же, Уолтер! — повторила женщина.

Уолтер в последний раз взглянул в глаза Энджи и пошел.

Когда дверь за ними закрылась, я съязвил:

— К ноге, Уолтер. Катись отсюда, Уолтер.

— Бедный Уолтер, — сказала Энджи у кнопок лифта.

— Бедный Уолтер. Брось. А кстати, с большим придыханием ты говорить не могла?

— Придыханием?

— «Уже шхесть месяцев», — повторил я, подражая, насколько мог, манере Мэрилин Монро.

— Я не сказала «шхесть», я сказала «шесть», и ни с каким придыханием я не говорила!

— Не говорила так не говорила, Норма Джин!

Она пихнула меня локтем, дверцы лифта открылись, и мы поехали на двенадцатый этаж.

У двери Джея Энджи сказала:

— Подарок Буббы при тебе?

Подарком Буббы был декодер сигнала тревоги. Он подарил мне его на прошлое Рождество, но я еще не имел случая опробовать его на деле. Декодер улавливал звуковой сигнал и снимал его за считанные секунды. Как только на крохотном экране декодера загорался красный свет, достаточно было направить декодер в сторону сигнального устройства и нажать кнопку в центре — и вой сигнала тут же прекращался.

Во всяком случае, так должно было быть теоретически.