Связь без брака (СИ)

Когда в интернате по два человека, стали появляться незнакомые подростки шестнадцати лет, все как один крепкие, широкоплечие и радостно скалящиеся при виде подростов, играющих во дворе, дрожь страха пробивала меня с головы до пят, поскольку я знал, что случиться вскоре на восьмое марта. Иван помнил этот день так отчётливо, что и мне рассказывал, сжимая губы и выдавливая из себя слова. В этот праздничный Международный женский день, ночью изнасиловали самую красивую девочку девятого класса, пустив её по кругу сразу шестью новыми старшаками интерната и первым был директор, который два часа терзал тщедушное тельце, уже не подающее признаков сопротивления, и после этого отдал её своим подручным, которых он перевёл с того места, где руководил раньше, будучи там заместителем директора по воспитательной части и перейдя к нам на повышение.

Утром, смотря на оболочку, которая осталась от вчера ещё красивой, энергичной девушки, строившей планы на жизнь после выпуска, а сейчас с пустым взглядом сидела за отдельным столом и ни с кем не разговаривала. Когда мы вернулись из школы, то узнали, что она повесилась в душевой. Всё ровно так, как и вспоминал Иван. Взгляды многих девочек от этой новости потухли, они стали вздрагивать всякий раз, когда видели рядом с собой кого-то из пришлых старшаков.

***

Историю быстро замяли, ведь у девочки-подростка не было никого, поэтому милиция долго не разбиралась, списав на самоубийство. А потом ещё раз, и ещё. Несчастные случаи и самоубийства стали отныне постоянным спутником школы-интерната номер № 3 п. Квиток и это никого не волновало. Все проверки, которые приезжали к нам, как по линии ВЛКСМ, так и по линии гороно с самого Иркутска, уезжали довольные оказанным приёмом по высшему разряду, который устраивал им директор, поскольку все дети были на вид довольными, нарядными и счастливыми, а все расспросы о происшествиях упирались в то, что эти девочки были асоциальные малолетние преступницы с отвратительными характеристиками от учителей и воспитателей, так что их смерти были лишь закономерным итогом их бесполезных жизней, на которые всем было плевать.

Замкнутость и нервные срывы, происходящие от того, как я своими глазами видел, как не только моя новая жизнь идёт под откос, но и понимание, что это для школы-интерната не закончится ещё долгие три года, на протяжении всего обучения Ивана. Директор, окруживший себя верными себе подростками, держал в страхе всех, а некоторые ученики и ученицы, не пережили встреч с ним, а ведь дальше было ещё только хуже.

Ко дню, когда второй раз сломалась жизнь Ивана Николаевича, я подходил истощённым, бледным словно сама смерть и озлобленным на весь мир подростком, ненавидящим всё и вся. Это случилось летом, когда нас повезли впервые в жизни в пионерский лагерь, где жили обычные дети, приехавшие туда на смену, да и ещё и которых каждые выходные навещали родители, привозившие не только ягоды с огородов, но и другие вкусняшки. Так что появление интернатовских на этом празднике жизни, обломило лето многим из них.

Живя в социуме, построенным на праве сильнейшего, старшаки быстро подмяли под себя весь лагерь, избив сначала пионервожатых-студентов пединститута, приехавших отдохнуть на лето и заодно пройти практику, а затем и некоторых взрослых, которые не понимали вначале, что происходит вокруг. Вскоре опухоль под названием страх и ненависть, перешла и на здоровые клетки, которыми были обычные дети. Родители всё чаще стали приезжать забирать их, пока не остались только те, кто не мог никуда уехать, поскольку их оставили на всю смену.

Я пытался, честно пытался не пойти в тот день на озеро, про который Иван рассказывал мне, но это оказалось бесполезно, словно невидимая рука судьбы подстраивала расписание дня и события так, что я оказался ровно в то же время и месте, как и тогда мой собутыльник, убивший меня в будущем.

***

— Ира, прекрати себя вести, словно шлюха.

Я лежал на дереве, поскольку просто не было выбора, где ещё спрятаться, когда услышал неподалёку от себя два голоса, один из которых заставил меня дрожать от страха, поскольку принадлежал директору.

— Папочка, — Ангел, держа мужчину за руку, насмешливо на него посмотрела, — не ты ли сам удочерил меня ради того, чтобы я стала для тебя личной шлюшкой?

Несмотря на то, что я об этом уже знал, тело покрылось испариной.

— Для меня, не для остальных! — отрезал он, отбрасывая её руку в сторону, — ещё раз состроишь глазки Рыжему, я тебя накажу, и ты знаешь, как.

Голубоглазый Ангел покорно наклонил голову, и когда мужчина ушёл, девушка опустилась на землю, сев прямо на землю в своём красивом платье, целому шкафу которых завидовали все наши девочки. Ведь никто и никогда из них не видел заграничной одежды привезённой из самой Америки! Об этом, они перешёптывались друг с другом, делясь слухами.

— Ненавижу! Ненавижу! — внезапно услышал я, и Ангел стал бить кулаком по земле.