Связанная (ЛП)

— Твоя жестокость — не сила, — продолжил Кетан, выдерживая ее взгляд. — Страх, который ты вселяешь в тех, кто находится под твоей властью, — это не сила. Несмотря на всю мощь твоего тела, Зурваши, ты самый слабый врикс в Такарале. —

Истинная сила заключалась не в мышцах и костях, а в сердцах и духе. Истинная сила заключалась в том, чтобы смотреть на мир, намного больший, чем ты сам, мир, полный решимости сокрушить тебя, и продолжать сражаться, даже когда, казалось, не было надежды на успех.

Настоящей силой была Айви.

Королева никогда не могла сравниться с парой Кетана. Никакого сравнения.

Зурваши не двигалась, но от нее исходила угроза, волна за волной обрушиваясь на Кетана. Он не поддался ее запаху. И он не поддастся ее испепеляющему гневу.

— Оставьте нас, — наконец сказала она, ее слова были тихими и взвешенными.

Клыки позади нее обменялись нерешительными взглядами.

— Сейчас, — хотя она говорила не громче, в тоне королевы слышался приказ.

Одна из Клыков выступила вперед, предлагая королеве светящийся кристалл. Зурваши не взяла его. Она даже не взглянула на Клыков; кроме своего приказа, она не признавала их присутствия.

Клык убрала протянутую руку, сделала быстрый жест извинения и вышла из комнаты вместе со своей спутницей. Пространство снова окутала тьма, с которой боролся только слабый свет из коридора, превративший Зурваши в надвигающуюся тень, массу тьмы, которая наверняка поглотит все — даже свет.

Но сияние голубого кристалла погасло, когда дверь захлопнулась, оставив Кетана только с приторным запахом Зурваши, с удушающим жаром, исходящим от ее тела, с его бурлящей яростью. Он приложил силу к веревке на своих предплечьях — к веревке, которая была повреждена его клыком.

Он знал, что даже если нить и оборвется, это произойдет недостаточно быстро, чтобы иметь значение.

— Отпрыск ткачихи думает рассказать мне, что такое сила? — голос Зурваши, казалось, исходил от стен вокруг, эхо делало невозможным определить его истинный источник.

Тонкие волоски Кетана встали дыбом, а шкуру покалывало от неуютного жара. Он чувствовал ее рядом, но был беспомощен — слеп и связан. Всплеск ярости в его груди не мог ему помочь.

— Ты знаешь что-нибудь о моей родословной, Кетан?

Слабый звон золота привлек его внимание слева от дверного проема, где было видно только еще больше темноты. Его голова дернулась в сторону, когда с той же стороны послышался шорох ткани, даже ближе, чем первый звук.

Кетан сильнее сжал кулаки. Теплые капли крови сочились из ран, нанесенных его когтями на ладонях.

— Только то, что она закончится на тебе.

— Этого не будет.

Что-то твердое и толстое потерлось о левую ногу Кетана, и он почувствовал, как тонкие волоски королевы коснулись его. Ее запах снова атаковал его, став смелее и сильнее от этого контакта. Путы не позволяли ему отстраниться от ее прикосновения.

— Моя мать была Клыком Королевы, — Зурваши отдернула ногу. — А до нее ее мать. На протяжении многих поколений мои предки служили Такаралу, защищая королев и исполняя их волю. На протяжении многих поколений мои предки сражались и проливали кровь. Терновые Черепа из-за болот, странники-духи из Великой Тьмы, огнеглазые из скалистых земель, где заходит солнце. Мои предки сражались с любыми вриксами, которые угрожали нашему дому, и наследники Такари присвоили себе всю славу.

Кетан хрюкнул и разжал руки. Кровь потекла по его запястьям, когда он согнул пальцы, пытаясь дотянуться до веревок.

— Значит, вместо этого ты убила свою королеву.

Большой кулак ударил его в живот, от удара воздух вышел у него из легких.

— Я взяла то, что должно было принадлежать мне по праву! — громовые слова Зурваши вибрировали в голове Кетана, усиливая боль, которую она только что причинила. — Я провела молодые годы на службе, сражаясь за нее в битвах Азунаи. Сокрушая ее врагов. Шрамы были на моем теле, а не на ее. Заплаченной ценой была моя кровь, и все же Такарал с благоговением выкрикивал ее имя. Она заявила о моих победах.

Кетан сделал прерывистый вдох. От этого неглубокого движения у него еще сильнее заболела грудь, и воздуха было недостаточно, чтобы наполнить легкие.

Зурваши положила руку на живот Кетана, прижимая кончики когтей к его шкуре. Она медленно провела ими вниз, и он втянул застежки, плотно закрывая щель. Ее насыщенный похотью аромат полностью противоречил ярости, которую она излучала.

Всякий раз, когда Айви царапала ногтями шкуру Кетана, это вызывало у него трепет. Это пробуждало его голод, его желание, заставляло его страстно желать, чтобы ее руки скользили по всему его телу, лаская, дразня и исследуя.

Ощущение когтей Зурваши вызвало у него желание разорвать собственную плоть, чтобы она никогда больше не смогла к ней прикоснуться.

Давление когтей королевы становилось все тверже по мере того, как они опускались все ниже.

— Слишком долго мои матери и сестры не получали того, что им причиталось. Слишком долго мою доблесть не замечали.

— Она сделала тебя своим Верховным Клыком, — прохрипел Кетан.