Связанные

— Очень хочу на это надеяться. Он совершенно точно следил за нами, и если бы захотел, то без проблем притащил бы куда угодно. Но ведь всё было совсем не так: сначала какой-то непонятный договор с королём, абсолютно, на мой взгляд, бессмысленный, как будто заключённый только ради того, чтобы было, кого за мной отправить. Нет, в целом довольно разумно: если бы я сама не позвала на помощь, меня бы нашли гвардейцы и привели к королю, который теперь тоже повязан с Духом. Но зачем такие сложности, почему самому это не сделать?

Затем всё явно идёт не по плану, и мы ставим на уши Формо — но и в этот раз он остаётся в стороне, хотя сразу было понятно, что справиться с «Другой» нам будет ой как непросто. Не вмешался даже тогда, когда вы меня на пару чуть не прикончили; до сих пор волосы палёным пахнут… Получается, снова ждал, пока позовут? Но какой в этом смысл? Вот представь, у тебя есть хитрый план, и один из элементов этого плана сейчас разорвут на части — ты бы стала ждать?

Вопрос был скорее риторическим, однако Хель отнеслась к нему со всей серьёзностью, чем заставила Кристину пережить пару не самых приятных мгновений.

— Если раскрыть себя означает поставить под угрозу весь план, а также в случае, если указанный «элемент» несложно заменить, — тогда я бы не стала вмешиваться. Однако в тебя было вложено немало усилий, а существование Духа гвардейцам известно. Не вижу причин отказываться от подготовленного орудия.

Кристина поёжилась, как и всякий раз, когда ей доводилось сталкиваться с холодным прагматизмом вельменно. Винить, впрочем, было некого: в конце концов она сама выбрала аналогию.

— То есть, получается, что он либо не захотел вмешиваться, либо просто не смог. Я склоняюсь ко второму, — справившись с эмоциями продолжала она, — потому что перед тем, как затолкать меня в этот дивный новый мир, Дух как бы между прочим показал, как его вызвать, если запахнет жареным — и без Тропы там тоже не обошлось. И да, кстати, раз уж заговорили о Тропах, я вот ещё чего не понимаю: из того дома можно было уйти как минимум в трёх направлениях — тогда почему именно этот мир? Что в нём такого необычного? Он что, называется как-то особенно забавно?

— Мы говорим: «Halithe».

Встретившись с непонимающим взглядом, Хель пояснила:

— Это значит: «мир».

— Логично, — вздохнула Кристина, которая никогда всерьёз и не рассчитывала, что название этого мира действительно что-то ей даст. Что же до остальных миров, в которые можно было попасть с Перекрёстка, они вполне могли оказаться непригодными для жизни.

Очередной тупик.

Они помолчали: одна — сосредоточенно разглядывая последнюю четверть заходящего за горы солнца; другая — бесстрастно.

— Если ты не желаешь возвращаться к холму, — наконец Хель нарушила молчание, — что, в таком случае, ты намерена делать?

— Для начала было бы неплохо понять, с кем или с чем мы имеем дело, раз уж за тринадцать лет я так и не удосужилась. Правда, из зацепок у нас только слова «Другой»; помнишь, что она сказал? Как там было… «Не подходи к холму», «духи лгут, не дают, отбирают». «Город у воды, вокруг песок», «парус над волнами». А ещё был некий «он», который считает себя свободным, но на деле является таким же пленником, как остальные. Я ведь всё правильно запомнила?

Хель не успела ответить, но Кристина уже и так знала, что ничего не перепутала: слова, произнесённые шелестящим голосом раха, словно выжгло в мозгу. И какими бы странными они ни казались, «Другая» посчитала эту информацию достаточно важной, чтобы запомнить даже несмотря на своё плачевное состояние, и передать Кристине перед своей окончательной смертью.

— Ещё бы понять, что она пыталась этим сказать… Вот что с вами не так, неужели нельзя изъясняться хотя бы немного яснее? — Кристина фыркнула и задумчиво помассировала переносицу. — Ладно, с холмом всё понятно, туда меня не затащишь и безо всяких зловещих предостережений. А вот с «духами» интереснее: они лгут, потому что в принципе могут, или потому, что вместо того, чтобы дать, отбирают? Это ведь совершенно разные вещи.

Она помолчала, пытаясь припомнить хотя бы один случай, когда ей удавалось поймать Духа на лжи, но так и не нашла ничего похожего. Он почти наверняка многого не договаривал, но до прямого обмана, судя по всему, не опускался.

— Ну хорошо, допустим, ещё при жизни «Другая» заключила с ним какую-то сделку и осталась недовольна результатом, так что могла искренне считать, что её обманули. Куда загадочнее то, что она сказала о «пленнике». Правда, если речь шла о Духе, то это слово, наверное, последнее, что приходит мне ум: кто-то вроде него сам кого хочешь под замок посадит… Может, это нужно понимать не буквально? Можно же быть «пленником заблуждений» или что-то вроде того… — Кристина задумчиво прикусила губу и, поразмыслив, подытожила: — Не знаю. Выглядит всё это очень красиво, но по итогу ничего нам с тобой не даёт. И заметь, это я ещё даже не спрашиваю, кем была «Другая» при жизни, и можно ли вообще доверять её словам.

— Ты пропустила «город» и «парус над волнами», — напомнила Хель.