Связанные долгом

Торопливо приняв душ и почистив зубы, я надела белье. Шоу начинается. Я вышла из ванной. Данте уже был в постели, прислонившись спиной к изголовью, в руках у него был iPad. Он поднял глаза, и взгляд его заскользил по моему телу, задерживаясь на всех правильных местах. Предвкушение, смешанное с нервозностью, затопило меня, пока я медленно приближалась к кровати, убедившись, что Данте как следует меня разглядел. Он еще не отвел взгляда, но и свой iPad не отложил. Я устроилась рядом с ним, упершись спиной в спинку кровати, и не стала натягивать покрывало, потому что хотела, чтобы Данте увидел как можно больше. Я встретилась с ним взглядом. Как обычно, он был непроницаем, но и не таким холодным как обычно. Он поставил iPad на свою тумбочку, и я чуть ли не вздохнула облегченно, но сразу после этого он сместился вниз и прилег. Смутившись, я сделала то же самое, но повернулась на бок, лицом к нему. Он еще не выключил свет. Это должен быть хороший знак, и к тому же я поняла, что он все время пялится на мою грудь. Если бы у меня было больше опыта, я бы проявила инициативу сама, но я волновалась, что раскрою свою неопытность перед Данте, если рискну начать. Если бы он сделал первый шаг, я могла бы подстроиться под него и, хотелось бы надеяться, смогла бы произвести впечатление опытной женщины, которой будто бы уже была.

Данте отвернулся, закрыл глаза и скрестил руки на животе. Его челюсти были крепко сжаты. Он был зол? Похоже, он был на грани взрыва. Может быть, ему не понравилось, что я была такой напористой и практически пихала свои сиськи ему в лицо. Может, он предпочитал, чтобы его женщины были скромны и боялись собственной тени.

Расстроенная, я тоже перевернулась на спину.

— Что произошло с Габи? — Если уж секса у нас нет, мы можем просто разговаривать. Все лучше, чем неловкая тишина.

— Что ты имеешь в виду? — спросил Данте, не открывая глаз.

— Она сказала, что работает на тебя в течение трех лет, но ей всего семнадцать. Разве ей не нужно ходить в школу?

Холодные синие глаза Данте распахнулись, внимательно сосредоточившись на потолке.

— Три года назад мы в отместку напали на два русских клуба. Они получают львиную долю своих денег от торговли людьми. Женщины в их клубах — главным образом секс-рабыни. Женщины и девочки, которые были похищены, а затем вынужденные заниматься проституцией. Когда мы захватили два клуба, нам нужно было решить, что делать с женщинами. Мы не могли позволить им разгуливать по Чикаго после того, что они видели.

У меня скрутило желудок.

— Вы убили их?

Данте даже не дрогнул.

— Большинство из них были нелегалами. Мы отправили их обратно в Украину и Россию. Остальные переехали. Тех, кто захотел работать в наших клубах, мы оставили.

— Так что насчет Габи?

— Она была ребенком. Юных девочек, которых мы нашли, отправили в семьи, где они могли работать горничными или поварами.

— Или стать любовницами, — сказала я, потому что не сомневалась, что некоторые мужчины не могут не лапать беспомощную девушку под своей крышей.

Данте нахмурился.

— Даже среди членов мафии педофилия неприемлема, Валентина.

— Я знаю, но Габи уже не выглядит как ребенок, наверное, как и другие девушки.

— Ты полагаешь, что я приставал к Габи? — Данте свирепо взглянул на меня.

— Она сегодня чуть от страха не умерла, когда Лука вскочил. Может быть, один из твоих людей…

— Нет, — твердо ответил Данте. — С тех пор, как она вошла в этот дом, к ней никто не применял никакого насилия. Она под моей защитой. Мои люди это знают.

— Хорошо. — Я поверила ему еще и по той причине, что полагала: ни один из его людей не осмелился бы пойти против прямых приказов Данте. Если Габи была под его защитой, она была в безопасности. — Могу поспорить, что эти девушки принесли бы тебе кучу денег. По этой причине русские похищают юных девушек. Откуда угрызения совести? Как будто у самого Синдиката нет клубов с проститутками, и не похоже, что эти женщины просто могут перестать работать на мафию в любое время, когда захотят этого сами. — Мне и правда было любопытно. В конце концов, Данте был убийцей.

— Синдикат не занимается секс-рабством. Женщины в наших клубах начинают работать на нас по собственной воле, и они понимают, что будут связаны с нами навсегда. Мы зарабатываем достаточно денег на наших казино и наркотиках, нам не нужны секс-рабыни или нелегальные гонки, как русским и семье Лас-Вегаса.

— А что насчет Нью-Йорка? Они занимаются секс-рабством?

— Нет. Это точно только семья Лас-Вегаса. Я не говорю, что в Синдикате нет голосов, которые хотели бы это поменять, но, покуда я Капо, этого не произойдет.

— Хорошо, — кивнула я.

Глаза Данте на мгновение смягчились, но затем он отвернулся и выключил свет.

— Доброй ночи, — прошептала я.

Я все еще была разочарована тем, что Данте не тронул меня, но, по крайней мере, он говорил со мной на равных, а не как с глупой бабой, которая знать ничего не должна о бизнесе.

— Доброй ночи, Валентина, — ответил Данте в темноте. В его голосе появилось что-то, чего я не смогла определить, и я слишком устала, чтобы пытаться.

Глава 7