Связанные долгом

Я открыла второй альбом. На последних страницах было несколько фотографий, на которых Карла в парике и без бровей. Рука Данте обернута в защитном жесте вокруг его худой, бледной жены. Меня затопило волной скорби. Каково это — потерять кого-то, кого ты так любил?

Я любила Антонио как друга, но это даже и близко не было к тому, что было у Данте и Карлы, и, если быть до конца честной, я обижалась на Антонио за то, что держал меня в золотой клетке без любви лишь для того, чтобы скрыть, что он был геем.

Внезапно распахнулась дверь, заставив меня подскочить, и вошел Данте, его лицо не предвещало ничего хорошего. Раньше, чем я смогла пошевелиться, он оказался рядом со мной и вырвал фотоальбом у меня из рук. Бросив его на кровать, Данте повернулся ко мне, его глаза, полные ярости, прожигали меня насквозь.

— Что ты здесь делаешь? — он схватил меня за руку и поднял на ноги, прижав к себе так близко, что наши губы почти соприкоснулись. — Эта комната тебя не касается.

Я стала вырываться из его хватки.

— Данте, ты делаешь мне больно.

Он отпустил меня, сменив свой гнев на холодное неодобрение.

— Ты не должна была сюда заходить, — его глаза вперились в альбом, лежавший на кровати и открытый на странице с фотографией его больной жены с ним. Он сделал шаг назад, последние признаки его злости исчезли и сменились пугающим спокойствием. — Уйди.

Мне не нужно было говорить дважды. Я со всех ног ринулась в коридор, испугавшись всплеска эмоций Данте, но, по правде говоря, ещё больше испугавшись странного спокойствия, которое в конце появилось на его лице. Данте вышел из комнаты и закрыл дверь. Он снова не смотрел на меня. Я наблюдала, как он, повернувшись ко мне спиной, прошел по коридору и направился вниз по лестнице. Закрыв глаза, я обхватила себя руками. Я не любила бросать на полпути. Я была упряма, слишком упряма, как всегда отмечала моя мать, но сейчас серьезно задумалась о том, что из нашего союза с Данте ничего не выйдет. У меня больше не было сил выносить этот брак.

***

За ужином мы почти не разговаривали, и, если уж говорили, речь шла о текущих событиях, что было последним, о чем я вообще думала. Данте не упоминал о случившемся, и я уж точно не собиралась начинать. После того, как Зита убрала наши тарелки, бросая чересчур любопытные взгляды в направлении меня, Данте встал.

— У меня много работы.

Ну конечно. Я молча кивнула и отправилась в библиотеку. «Если все будет продолжаться так, как сейчас, я очень скоро заговорю по-русски», — подумала я с горечью, когда взяла учебник. Я не могла сосредоточиться. Буквы плыли у меня перед глазами, и в конце концов я сдалась, вышла из комнаты и бросила взгляд в сторону кабинета Данте. Из-под двери не пробивался свет. Возможно, он лег спать.

Я направилась к лестнице, но остановилась, уловив краем глаза движение. Дверь в гостиную была открыта, давая мне хороший обзор на Данте, который сидел в широком кресле перед погасшим камином и пил то, что выглядело как виски. Я подумывала о том, чтобы подойти к нему и извиниться, но его задумчивый вид заставил меня остановиться. Вместо этого я тихо поднялась по лестнице и проскользнула в спальню.

Под теплыми струями душа мои пальцы снова нашли себе дорожку между ног, но, по правде говоря, желания у меня не было, и в конечном счете я отказалась от попытки достичь удовлетворения. Эти старые фотографии разбередили старые раны и нанесли новые. Они напомнили мне о нескольких эпизодах в начале нашего брака с Антонио, когда он приводил своего любовника Фрэнка в наш дом, чтобы заняться с ним сексом. Это было одно из самых безопасных мест для их встреч, но, несмотря на все мои старания смириться с этим, я страдала, потому что связь Антонио с Фрэнком говорила о любви и желании, которые он так никогда и не смог мне дать. Увидев Данте с женой, я почувствовала то же самое. Тогда у меня не было шанса против Фрэнка, и теперь я все больше убеждалась, что и против мертвой жены у меня его тоже не было.

***

Бибиана посоветовала мне пока оставить Данте в покое и надеяться на лучшее, и, пока мы говорили по телефону, это действительно казалось хорошим решением, но после дня мучительного молчания я не могла больше этого выносить.

Когда я увидела Данте в тот вечер, сидящего перед погасшим камином и пьющего виски, во мне что-то надломилось.

Мой первый муж не желал меня, потому что предпочитал мужчин, а второй — потому что не мог отпустить умершую жену и потому что предпочитал поразмышлять за стаканом виски. Я знала, что у Данте был секс с другими женщинами после смерти его жены. Бибиана подтвердила, что он часто бывал в клубе ее мужа, так почему он не хотел заниматься сексом со мной? Может, было во мне что-то, что отталкивало мужчин? Это было единственным логическим объяснением, и, если это так, мне нужно было знать точно и перестать тратить свое время на глупые надежды и нелепые планы соблазнения.

Я шагнула в гостиную, убедившись, что мои каблуки достаточно громко цокают по паркету. Данте сидел, уставившись в темный камин. Конечно, он меня проигнорировал. Он делал так практически всегда.