Связанные любовью

Я вздохнула с облегчением, когда акушерка подняла маленького человека, покрытого кровью. Мгновение Лука не двигался, потом поцеловал меня в щеку и в висок, на его лице отразилось удивление, и я недоверчиво рассмеялась. Акушерка быстро осмотрела нас, прежде чем отдать нашу дочь мне на руки.

Лука отпустил мою руку, чтобы я могла держать ее. Я погладила ее липкие черные волосы. У нее их было много, такие же угольно чёрные, как у отца.

Я улыбнулась Луке, который смотрел на нашего ребенка с застывшим выражением лица.

— У нее твои волосы, — прошептала я, вдыхая ее запах, пытаясь запомнить его. Ее глаза все еще были голубовато-серыми. Трудно было сказать, какого цвета на самом деле.

— Она такая маленькая, — тихо сказал Лука.

Он даже не попытался прикоснуться к ней. Казалось, он боялся сделать это. Возможно, доктор и акушерка, которые все еще находились в одной комнате с нами, удерживали его от проявления привязанности, но это не помешало ему быть нежным со мной.

— Марселла, — прошептал он, и слезы защипали мне глаза от нежности в его голосе, когда он впервые назвал нашу малышку по имени.

— Хочешь подержать ее?

Лука перевел взгляд с Марселлы на меня и сглотнул.

— Нет.

Я нахмурилась, сердце сжалось от его отказа.

— А почему бы и нет?

Он поднял свои сильные руки со шрамами, как будто это могло ответить на мой вопрос.

— Она чистая и хрупкая. Я…

— Ты не сломаешь ее, если это то, о чем ты беспокоишься, — мягко сказала я, но он покачал головой и взял меня за щеку.

— Держи ее. Это прекрасно.

Я слегка кивнула, подавляя разочарование. Наклонившись вперед, я коснулась губами его губ.

— Я люблю тебя.

Лука взглянул на доктора, который что-то записывал в углу комнаты. Я дотронулась до его руки, чтобы показать ему, что я понимаю, что он не может сказать это в присутствии кого-то еще в комнате. Я знала, что он любит меня, любит и Марселлу.

Лука не отходил от нас, когда нас отвели в отдельную палату после того, как меня зашили.

Вскоре после того, как мы устроились, пришли Джианна и Маттео. Я устала и хотела отдохнуть после изнурительных родов, но они ждали долго, и я хотела дать им шанс увидеть Марселлу.

Джианна подошла к кровати и нежно обняла меня, а Маттео обнял брата.

— Не могу поверить, что ты теперь отец, — усмехнулся Маттео.

Лука кивнул, как будто тоже не мог в это поверить, его взгляд вернулся к Марселле, которая спала в кроватке рядом с моей кроватью. Он выглядел почти потерянным. Я не знала, как ему помочь.

Я указала на кроватку.

— Почему бы тебе не подержать ее, Джианна?

Джианна выпрямилась, но не потянулась к Марселле.

— Ты же знаешь, я не умею обращаться с детьми, — нерешительно сказала она.

Я не могла им поверить. Лука не хотел держать нашу дочь, а теперь и Джианна не хотела держать свою племянницу.

Маттео вздохнул и подошел к кроватке. Лука качнулся вперед, как будто хотел остановить брата, но потом замер. Маттео, должно быть, тоже заметил это, но проигнорировал. Он подсунул руку под Марселлу, когда я села на кровати.

— Не забудь поддержать ее шею. Она еще не может держать голову.

Маттео поднял глаза. Возможно, он думал, что я остановлю его, но мы с Маттео прекрасно ладили последние несколько месяцев. Я не доверяла ему так, как Луке. Даже близко нет, но я знала, что он защитит Марселлу.

А потом он поднял ее из кроватки, и ее глаза открылись, слюна капала с ее губ на рукав его рубашки. Он, казалось, не возражал.

— Это чудо, что человечество выжило с такими хрупкими и бесполезными новорожденными, — размышлял Маттео, глядя на мою дочь.

— Это потому, что мы позаботимся о том, чтобы никто не пострадал. Я думаю, Марселла будет хорошо защищена, — сказала я, встретившись взглядом с Лукой. В его глазах отражалась яростная защита.

Лука и Маттео обменялись взглядами, которые заставили Джианну закатить глаза, но я улыбнулась. Если кто-то когда-нибудь задумает причинить боль Марселле, я хочу, чтобы они были встречены полным гневом Луки и Маттео.

Лука

У Марселлы были мои волосы. Всякий раз, когда я представлял нашу дочь, она выглядела как Ария, светлые волосы, голубые глаза. Я не думал, что часть меня будет так очевидно отражаться в ней. Я не думал, что у нее будет что-то от меня. Ария была чистой, доброй и красивой. Не так уж много хороших качеств я мог предложить. Но Марселла была великолепна со своими черными волосами. Чистое совершенство, как ее мать.

В тот момент, когда я увидел ее, я был влюблен, а увидев Арию с Марселлой, я полюбил свою прекрасную жену еще больше. Оба они были моей жизнью. Свет в моей темноте, и я знал, что испорчу его, если прикоснусь к Марселле. Она была хрупкой. Я никогда не видел таких маленьких пальцев. Я сломаю ее. Я оскверню ее своей тьмой.