Связанные Любовью

— Я делаю то, что просит Лука. И то, что он позволяет мне охранять его жену честь для меня. Это показывает, что он мне очень доверяет.

— Это правда, — сказала я. Тем более что Деметрио защищал не только меня, но и нашего ребенка.

— И ты не будешь моим телохранителем вечно. Я слышала, ты собираешься стать младшим боссом.

Деметрио покачал головой.

— Это еще не решено. Только если я докажу. И даже тогда... — он поморщился.

Я склонила голову набок.

— Луке все равно, что твой отец не был женат на твоей матери.

— Другие знают. Она была его делом, - сказал он с горькой усмешкой.

Я слышала, что она покончила с собой из-за романа, но не могла расспрашивать его о подробностях. Я не имела права вмешиваться.

Я кивнула.

— Многим не понравится, что ты поднимаешься по служебной лестнице. Это те, о ком тебе не стоит беспокоиться.

В глазах Деметрио мелькнуло понимание, как будто он начал видеть во мне человека, а не только вещь, которую он должен защищать.

Лука

Ария растянулась в шезлонге на террасе на крыше, наслаждаясь первыми теплыми весенними днями. Теперь ее живот безошибочно выдавался вперед, и из-за этого она почти все дни проводила в пентхаусе. До сих пор о ее беременности почти никто не знал, кроме ближайших родственников и нескольких верных солдат.

Я не собирался ничего менять. Данте и его семья полностью исчезли из поля зрения общественности с тех пор, как Валентина родила их сына шесть месяцев назад. За исключением нескольких незначительных нападений на Питтсбург и фиаско с фотографией, Данте залег на дно, возможно, из-за своих детей или потому, что планировал что-то большое.

— Что случилось? — тихо спросила Ария, наблюдая за мной, где я стоял в дверях террасы на крыше.

Я покачал головой и подошел к ней.

— Ничего.

Она нахмурилась, но не стала настаивать. Я опустился рядом с ней, и она немного подвинулась, чтобы дать мне пространство. — Ты не должен заботится обо всем в одиночку, Лука. Беременность не делает меня хрупкой.

Я мрачно улыбнулся.

Она была хрупкой, уязвимой. Она была той, куда целились бы мои враги, если бы я дал им шанс, а у меня было так много врагов. Последние несколько месяцев мы с Маттео и моими людьми так часто убивали друг друга, что я едва мог избавиться от розового оттенка на коже. Но на каждого врага, которого я убивал, появлялся новый.

Ария напряглась, и я сделал то же самое. Она протянула руку, схватила мою и прижала мою ладонь к своему животу,и тут я почувствовал удар.

Я закрыл глаза, потому что все еще казалось невозможным, что я стану отцом, что Ария носит нашего ребенка.

— Ты думал об имени? — прошептала Ария, и я открыл глаза, все еще сухие, всегда сухие.

Мне потребовалось мгновение, чтобы понять, о чем она говорит.

— Мою бабушку звали Марселла.

Светлые брови Арии поползли вверх.

— Женская версия Марса, бога войны?

Я наклонился и поцеловал живот Арии, затем ее губы.

— Наша дочь будет сильной. Она не склонится перед мужем. Ей никогда не придется бояться мужчин, клянусь.

— Марселла, — хрипло произнесла Ария, и этот взгляд в ее глазах каждый раз поражал меня, все еще после почти пяти лет. Он всегда меня поражает.

Мой телефон испортил момент, и я застонал. Неужели мои солдаты не могут справиться без меня? Но когда я взглянул на экран и увидел имя Орацио, я сразу же поднял трубку и встал.

— В чем дело? — не было времени для ежемесячного отчета, и если он чувствовал необходимость позвонить, это был плохой знак.

— С Данте связался Бенедетто Фальконе.

— Что? — прорычал я.

Ария села, широко раскрыв глаза, и я повернулся к ней спиной.

— Когда?

— Пару дней назад. Фальконе, похоже, ищет поддержки. Он слабеет. Многие из его людей начинают возмущаться его садистским и непредсказуемым поведением. Он хочет заключить перемирие с бандой.

Если это произойдет, война достигнет Нью-Йорка, а не только внешних границ.

— Что сказал Кавалларо?

— Он не доверяет Фальконе и отказался от встречи.

— Он передумает?

— Может быть, но я сомневаюсь. До меня также дошел слух от одного из моих знакомых в Англии. Слух о сыне Фальконе.

— Сынок?

Я смутно припоминал, что у главы Каморры было несколько сыновей, но больше ничего не знал. Каморра меня не интересовал.

— Его старший сын Римо. Ему семнадцать, и он исчез вместе с братьями из школы-интерната, в которой они учились. Не думаю, что в Лас-Вегасе об этом знают. Фальконе, возможно, захочет держать это в секрете.

— Почему?

— Потому что Римо Фальконе якобы хочет убить своего отца и захватить Запад.

— Мне нужно беспокоиться о нем?

— Не знаю, но из того, что я слышал, он провел каникулы, убивая для своего отца, а остальное время для развлечения. Может, его братья и учились в этой школе, но Римо прирожденный убийца.

Как будто мне нужно было добавить еще одно беспокойство в свой список.

— Если он занят тем, что убивает своего отца, то, я полагаю, он не причинит неприятностей другим.

— Возможно. Но если в Лас-Вегасе появится новый Капо, они могут вернуться к прежней силе, если ему удастся объединить низших боссов Запада.