Связанные Любовью

— Последние четыре недели доказали, что ты ошибаешься. Лука живет своей жизнью, как раньше. Он снова свободен, может веселиться и брать женщин в свою постель.

Боже, эти слова проделали дыру в моей груди, и мое горло сжалось так, что я была уверена, что задохнусь.

До Сильвестра я лелеяла проблеск надежды, но с надеждой на то, что никогда не случится, с постоянной болью было покончено.

Маттео с ухмылкой покачал головой.

— Он не спал с этой сукой. Он не прикасался к ней, ничего не делал.

Я подняла брови.

— Четыре недели, а Лука ни с кем не трахался, не прикасался ни к одной женщине. Если бы он закончил с тобой, он бы уже выебал половину Нью-Йорка, поверь мне. Бессердечная сволочь, кажется имеет сердце, и оно бьется только для тебя. Он просто слишком тупой ублюдок, чтобы показать тебе.

Облегчение наполнило меня, но часть меня не была уверена, имело ли значение, что Лука все еще был верен мне. Была ли у нас надежда? Ради нашей любви? Возможно, он был слишком сломан.

— Иди к нему, — умоляюще сказал Маттео. — Он чертовски горд.

Я повернулась к океану и ничего не сказала. Я бы не пошла к Луке. Я пыталась с самого начала, но он продолжал отталкивать меня, хотя и знал, что я не изменяла. Ему нужно было сделать маленький шаг ко мне, показать, что у нас еще есть надежда. Я должна была защитить не только себя, но и нашего ребенка.

— Лука хочет, чтобы ты позволила доктору осмотреть тебя из-за потери веса.

— Я не думаю, что он заметил в конце концов, он даже не смотрит на меня больше.

Маттео нахмурился.

— Он смотрит, поверь мне.

Он подождал, потом вздохнул.

— Ария, ты не можешь просто извиниться перед ним, даже если ты не это имела в виду? Один из вас должен сделать первый шаг.

— Пойду налью себе чаю, — сказала я, оставляя его стоять. Если Лука беспокоился, он мог сказать мне сам, и все же часть меня не могла остановить глупое облегчение от того, что он все еще заботился о моем благополучии.

Я шагнула внутрь, радуясь теплу. Холод помог справиться с тошнотой, но теперь, когда я была внутри, она вернулась. Сняв пальто, шарф и перчатки, я направилась на кухню и включила электрический чайник, чтобы приготовить себе чай. Одна из горничных снова поставила пакетики на верхнюю полку, хотя я каждый раз переставляла их. Это сводило меня с ума. Я схватилась за стул, но заколебалась, с моим головокружением риск падения был слишком велик. Я отпустила стул, открыла дверцу полки и взяла лопатку.

Я встала на цыпочки и попыталась лопаточкой столкнуть пакетик с чайными пакетиками с полки, но мне удалось только отодвинуть его подальше. На меня упала тень, и я отшатнулась в удивлении, затем замерла. Лука потянулся к полке, схватил пакет и положил его на столешницу. Его лицо было каменным, но в глазах что-то промелькнуло.

Я отвела взгляд.

— Спасибо, — тихо сказала я.

Он ничего не сказал, только кивнул и подошел к кофеварке. Я позволила себе немного понаблюдать за ним. Как и Маттео, он носил черные спортивные штаны, но не позаботился о рубашке. Я никогда не хотела прикасаться к кому-то больше, чем сейчас к Луке. Мне не хватало его близости, его тепла. Боже, я скучала по его любви. Мой взгляд задержался на татуировке на его плече.

Я пойду туда, куда идешь ты, неважно, насколько темна тропа.

Я быстро отвернулась, с трудом сглотнув, и приготовила чай, желая поскорее выбраться из кухни. С кружкой в руке я направилась к двери, когда новая волна тошноты, смешанной с головокружением, обрушилась на меня. Кружка выпала из моей руки, разбившись об пол, пролив горячий чай на босые ноги, но я едва заметила боль, потому что мое зрение потемнело, и я попыталась дотянуться до стола, чтобы не упасть. Пол быстро приближался, когда сильные руки обхватили меня, поднимая вверх, и мои ладони прижались к горячей груди. Я втянула в себя воздух, мой лоб опустился на мускулы. Я глубоко вдохнула знакомый запах, запах комфорта и любви. Мое зрение медленно прояснилось.

— Ария?

Нежный тон, которого мне так не хватало. Мое сердце, казалось, зажило и разбилось одновременно.

Я подняла голову и посмотрела в лицо Луке. Его взгляд был испуганным. Было ли беспокойство? Его брови сошлись на переносице. Боже, я любила этого человека.

Пока мы смотрели друг на друга, я практически видела, как маска Луки возвращается на место. Маска непроницаемая, как сталь. Холодно и жестко. Должно быть, мне почудилось. Я убрала руки с его груди и отступила назад, вздрогнув, когда поняла, что мои ноги слегка обожжены.

— Нужно обработать мазью от ожогов, - твердо сказал Лука. — Я позвоню доктору, чтобы он осмотрел тебя.

Я заставила себя сделать решительный шаг назад, в то время как мое тело кричало приблизиться, в то время как мое сердце кричало громче о его близости.

— Он мне не нужен. Я в порядке.

Мне нужен только ты.